Когда мне люди говорят,
Что злобой Грузия кипит,—
Я, изумлением объят,
Испытываю боль и стыд.
Неправда! Даже враг, и тот
Признает, что на белый свет
Тепло глядит ее народ,
Что хлебосольней края нет.
Она покрыта сотней ран
И претерпела сотни мук,
Но ни убийство, ни обман
Ее не оскверняли рук.
Не в преступлений мглу и муть,
А к блеску зорь грядущих дней
Она указывает путь
Рукой приветливой своей.
Кому не ясно, что ведет
Ее всё выше твердый шаг?
Кто может утверждать, что вот —
Ее окутал смертный мрак?
Недаром перед ней стеной
Казбек возносится в лазурь,
Чтоб охранять ее от злой
Напасти полуночных бурь.
Недаром Понт к ее садам
Свое дыхание струит,
Чтоб каждый куст был вечно там
Цветами свежими покрыт.
И кто же не слыхал из нас,
Как всюду в Грузии народ,
Над бедами судьбы смеясь,
Беспечно, весело поет?
Когда мне злобно говорят:
«Над бездной Грузия стоит»,—
Я, изумлением объят,
Испытываю боль и стыд.