Цвести средь немолчного ада
То грузных, то гулких шагов,
И стонущих блоков, и чада,
И стука бильярдных шаров.
Любиться, пока полосою
Кровавой не вспыхнул восток,
Часочек, покуда с косою
Не сладился белый платок.
Скормить Помыканьям и Злобам
И сердце, и силы дотла —
Чтоб дочь за глазетовым гробом,
Горбатая, с зонтиком шла.
Запоминающееся надолго. И мнится, что оно будет жить во мне до тех пор покуда я буду живой.
Здесь чувствуется уважение к страданию. Многое не досказано. В трёх кадрах, скупо и резко — горькая женская доля, ВСЯ жизнь. Сам «кулачишка» (суффикс!) остался за кадром, и тем выразительнее заглавие.