Младшая дочка Дантеса самостоятельно выучила русский язык, знала наизусть почти все стихи Пушкина, в её комнате висели его портреты. С отцом она не садилась за стол. Была признана сумасшедшей, и умерла в психиатрической больнице.
В раннем детстве на миг перед ней
оживает семейная драма:
из глубин елисейских полей
выплывает прекрасная дама.
Очи смотрят, печаль затая,
локон вьющийся, тонкая талья…
«Папа, кто это?» – «Это твоя
петербургская тётка Наталья».
Леония Шарлотта Дантес,
дочь сенатора, баловня славы,
обнаруживает интерес
к языку иностранной державы.
Ей бы ехать на бал в Тюильри,
а она, вместо танцев на бале,
франко-русские словари
покупает на книжном развале.
Вот к обеду вернулся отец,
вот он в комнату дверь отворяет.
Леония Шарлотта Дантес
в замешательстве книгу роняет.
Для неё всё равно что к змее
прикоснуться к руке его правой…
Словно при смерти кто-то в семье,
пахнет ужасом и отравой.
Старый доктор не в силах помочь
ни советом, ни дружеской ложью:
«Наказание Божье, не дочь, –
он твердит, – наказание Божье!»
Ох, нелёгок родительский крест!
Дочка молится богу иному:
живописец Кипренский Орест
написал для Шарлотты икону.
Африканец, кудрявый пророк,
обходя океаны и земли,
это сердце глаголом прожёг,
и оно задыхается, внемля.
Ты сверкаешь, как люстра, Париж,
веселясь до утра, до упаду,
но не ты мотылька опалишь –
он летит на иную лампаду.
В доме скорби окончатся дни
безвозвратно, безвестно, бессрочно…
Где б достать твой портрет, Леони,
гадкий лебедь, племянница, дочка?
Нагло лжёт эпитафии текст
на одной из могил Пер-Лашеза:
«ЛЕОНИЯ ШАРЛОТТА ДАНТЕС –
дочь сенатора Жоржа Дантеса».
