Не лезьте против рожна. Превратитесь в большинство! В крайнем случае — к оружию!
Фашистский монолог Шульгина
«Чертог сиял. Гремели хором».
Юнцы старалися помочь.
Был полон зал. Был полный кворум.
Была Египетская ночь.
И, как царица Клеопатра
В толпе поверженных мужчин,
Восстал среди амфитеатра
Василь Витальевич Шульгин.
Он рек — «и ужас всех объемлет»,
И видят все, что у него
Один лишь разум только дремлет,
А так… — не дремлет ничего!
Бунтует сердце. Кровь вскипает,
Стучит, как молотом, в виски.
Когда ж белками он вращает,
То просто страшно за белки…
«С тех пор, как первого варяга
Нам ниспослал счастливый рок,
Мы государственное благо
Познали вдоль и поперек.
Почто ж не следовать, о дети,
Примерам собственных отцов
И поискать на белом свете
Чужих, но добрых образцов?
Нам плотник-царь привез голландцев,
Екатерина — пруссаков.
А я даю вам итальянцев
Во славу будущих веков!
Не вскормила нас волчица.
Была иною наша быль.
Но Киев все-таки столица,
Хоть я не Ромул, а Василь.
Пылай, фитиль, и рыкай, пушка,
Греми, ура, со всех сторон!
Чем хуже русская галушка
Сих италийских макарон?
Возьму коня и оседлаю,
И на коне ворвусь в Сенат!
Я так хочу! Я так желаю!
Я — царь, я — Бог, я — шах, я — мат!..»
Умолк. «И ужас всех объемлет».
Глаза выходят из орбит.
И зал в священном страхе внемлет
И всеми фибрами скорбит.
И есть действительно причина
Для омраченных скорбью толп:
— Такой фашист, такой мужчина,
И сан — и общество, и столп.
И вдруг!..- и каждый понимает,
Что тут уж горю не помочь.
Пустеет зал и затихает,
Консьержка двери запирает.
Темна Египетская ночь.
