Был утренний пригожий час.
Уютно мастер Николас
Расположился у стола,
Хозяйка завтрак подала.
Все солнце вывело на свет.
Оно плясало на стене
И в чашке плавало на дне.
Едва он это увидал,
Он побледнел и прошептал:
«Нет, ты не выведешь на свет!»
«Кто «не»? Что «не»?» — кричит жена.
Уж не отвяжется она.
«Молчать! Ни слова! Ни гу_гу!..
Сказать тебе я не могу…
Оно не выведет на свет!»
Жена настойчива была.
Она пилила, как пила,
Выпытывала день_деньской:
«Ты что глядишь с такой тоской?
Что, что не вылезет на свет?
Откройся мне!» — «Нет, никогда».
«Скажи мне!» — «Нет! — Но после: — Да!»
Своей настырностью всего
Она добилась от него:
Все солнце вывело на свет.
«Уж двадцать лет с тех пор прошло,
Порой бывало тяжело,
Я голоден был, нищ и зол,
Тут случай и произошел…
Не должен выйти он на свет!
Зайдя в пустынные края,
Еврея как_то встретил я.
Я крикнул: «Кошелек давай,
Не то отправлю к богу в рай, —
Не выйдет ничего на свет!»
Он восемь пфеннигов достал,
«Вот все добро моё», — сказал.
Я не поверил и убил.
Убог и немощен он был…
Не вышло ничего на свет!
На солнце в свой последний миг
Смотрел поверженный старик.
Он кулаком мне погрозил
И крикнул из последних сил:
«Все солнце выведет на свет!»
Он стих. Я обыскал его,
Не обнаружив ничего:
Лишь восемь пфеннигов нашел.
Зарыл я труп и прочь побрел.
Не выйдет ничего на свет!
Пришел в деревню я твою,
Обрел здесь дом, обрел семью…
Теперь ты знаешь все, жена,
И ты молчать о том должна:
Не выйдет ничего на свет!
Как ни сияет солнца свет,
Оно не выдаст мой секрет —
Никто не ведает о нем.
Как солнце ни гори огнем,
Оно не выведет на свет!»
Язык, однако, солнцу дан —
Ведь язычок у женщин рьян.
«Не приведи господь, кума,
Вам знать, что знаю я сама:
Все солнце вывело на свет!»
Вот стая воронья летит
Туда, где эшафот стоит.
Но кто же нынче там казнен?
И кто привел к нему закон?
Все солнце вывело на свет!
