Он знал про смерть не больше, чем другие, —
что в немоту она ввергает нас.
Когда ж ее — не то чтоб силы злые,
нет, — просто из его изъяли глаз,
и увели неведомые тени,
и он почувствовал, что там она
улыбку дарит им, как нам в даренье
выходит на небо луна, —
тогда узнал он этих мертвых так,
как будто породнила с ними сразу
она его. И прежние рассказы
он отметал. И ныне этот мрак
стал ласковой страной необходимой.
Он ощупью в ней полз у ног любимой.
