1
В этой длинной, белой зале
Были темные портреты,
Были белые колонны
И лепные потолки,
И пришельца окружали
Стародавние заветы,
Эти стражи просветленно-
Поэтической тоски.
2
Об исканьи правды Божьей
В этом доме говорили,
О ведущем к ней незримом
И единственном пути,
О борьбе со злом и ложью
И о том, каких усилий
Стоит то одно, чтоб мимо
Этой правды не пройти.
3
Был он лучший и последний
И ребенком странным вырос.
Зачарованно смотрели
В даль прозрачные глаза…
Он любил ходить к обедне
И вставал в углу на клирос.
Рисовал он акварелью
Расписные образа.
4
С детских лет ему открылось,
Что исполнен мир страданья,
Что прекрасное вселенной
Умирает на кресте;
Что томит людей бескрылость…
И горело в нем мечтанье
О великой, неизменной,
О нездешней красоте.
5
И в ее земных извивах,
И в ее дробленьях здешних
Он искал ее начала:
В звездах ночи, в блеске дня!
Был он радостней счастливых
И печальней безутешных..
И душа его звучала
Песнью боли и огня.
6
Всем, кто знал его, казалось,
Что рожден он быть поэтом,
Чтоб сверканьем властно новым
Озарить текущий век;
Чтоб толпа во прах склонялась
Перед пламенем и светом,
Что свести на землю словом
Может смертный человек!
7
Все, кто знал его, считали…
… Но рожден он для того был,
Чтобы ровно в девятнадцать,
В девятнадцать лет всего,
Средь убийц в сыром подвале
Год безвыходно он пробыл,
Чтоб тускнеть и омрачаться
Стал прозрачный взгляд его.
8
Наконец, чтоб ночью поздно
Из тюрьмы полураздетый
Был он выведен «ошибкой»
И, приставленный к стене,
Увидал, как небо звездно!
И чтоб ночью майской этой
Он в кровавой луже липкой
Вниз лицом окоченел.
9
И, душа свои рыданья,
Говорили мы друг другу:
Божья правда! Божья воля!
Что за дикий детский бред?
Жизнь — бездомное скитанье
И недаром Тот поруган,
Кто нас предал злу и боли
И к Кому дороги… нет!
10
И забыли в боли жгучей
То, что сам он знал о жизни:
Что прекрасное вселенной
Умирает на кресте.
Что оно лишь весть о лучшей,
Неизвестной нам отчизне,
О великой, неизменной,
О нездешней красоте!
11
Что он сам был вестью этой,
Для людей едва ли слышной
Из-за грохота и рева,
Бушевавших в нашей мгле;
Этим радостным обетом,
Этим гимном в мире вышнем,
Светоносным этим зовом
На тоскующей земле.
