Всё я заново начну, и всё я сдюжу —
Уж не так я безнадёжно сел на мель…
Электричка, убегающая в стужу,
Увези меня за тридевять земель.
Соберу-ка я все горести по горстке
Да решительно их выброшу в пути…
А в Хотькове или где-нибудь в Загорске
В наш вагон должна красавица войти.
Нет, она мне не покажется богиней,
А представится земной, совсем земной:
Отряхнёт с воротника колючий иней
И уютно сядет рядышком со мной.
На её руках колечки золотые,
В розоватых мочках стынет бирюза.
А глаза её пустые-препустые,
Удивительно прекрасные глаза!
И начну я разговор свой бестолковый,
Как положено, о всяких пустяках:
— Вам не зябко в лёгкой шапочке пуховой?
Вам не жарко в меховых-то сапожках?
И, застенчивость свою превозмогая,
Я спрошу её и вовсе невпопад:
— Ты куда же это едешь, дорогая?
— А туда, куда глаза мои глядят…
… Электричка, не хочу быть снова грустным,
Не для этого оставил я свой дом.
Стой! На этом полустанке захолустном
Мы вдвоём с моей красавицей сойдём.
От крещенского мороза сердце стынет,
И закат верхи сосновые поджёг…
Тут красавица моя платочек вынет,
Да как снимет, да как в белый снег закинет
С белой ножки свой изящный сапожок
А потом колечки самой низкой пробы
И голубенькие клипсы — в снег долой…
И расплавятся январские сугробы,
И запахнет земляникой и смолой.
То ли это безделушки непростые,
То ли это колдовские сапожки,
Но по лугу вспыхнут лютики златые
И вовсю заголубеют васильки.
С одуванчиков сорвутся тучи пуха,
Хмурый лес под пересвисты соловья
Загудит доброжелательно и глухо:
«Что нерадостна, красавица моя?!»
И она, простоволосая, босая,
Улыбнётся в этом праздничном лесу…
Так, её, полупогибшую, спасая,
Я себя, полупропащего, спасу.
Всё я заново начну, и всё я сдюжу.
Но за тридевять лесов, земель, морей,
Электричка, убегающая в стужу,
Увези меня, пожалуйста, скорей.
