Поэма
Владимиру Кострову
АДАМ
Деньги – пустяк,
И вещи – пустяк,
Лишь солнцем всю душу вымой.
В этой избе жил холостяк,
Самый неисправимый.
Звали его Адам.
Передам:
По всем достоверным данным,
Он был действительно, как Адам,
Чистым и первозданным.
Пол проломлен, и печь пуста,
Врывается ветер в щели.
Поют ледяные его уста,
А слышатся птичьи трели.
А всё потому, что предпочитал
Хозяин в углу ютиться,
А всю избу голубям отдал
И всяческим певчим птицам.
Птицы пели ему зарю,
Клевали зерно с ладони.
И было, точно я говорю,
Солнечно в этом доме.
Цветы цвели, как в райском саду,
Раскинувшемся без края.
И были любому, имей в виду,
Открыты ворота рая…
Сегодня в доме Адама темно,
Совсем неуютно в доме,
Хозяина нет здесь давным-давно –
На сотом году он помер.
И жизни не сыщешь здесь, хоть убей:
На окнах цветы посохли,
Коты сожрали всех голубей,
И певчие птицы сдохли.
А брат хозяина или сват,
А может быть, дядя свата,
Поставил здесь мешки
Не в обхват,
А в два или в три обхвата.
Окорока висят на стене
И сала свиного глыбы.
Но он сочинять здесь позволил мне –
За это ему спасибо!
Здесь точно известен доход и расход,
Всё выверено весами.
Но ветер, ворвавшись в щели, поёт
Птичьими голосами…
Земля!..
Я всё барахло раздам,
Сольюсь с твоим светлым лоном.
Ну а тебе поклонюсь, Адам,
Самым земным поклоном.
ЛЮБОВЬ. ПЕСНИ.
Мой герой – он вам знаком –
Был рождён минувшим веком.
Он считался бедняком.
Жил Адам холостяком.
Был прекрасным человеком.
– Стой, – мне скажут, – как же так?
«Он – герой!» – твердишь с упорством.
Ну, а раз он холостяк,
Значит, просто был он чёрствым.
Не любил, так кем он был?..
– Знайте, всё не этак было!
Он-то девушку любил,
Да она-то не любила.
Говорят, он восемь лет
Засылал к невесте сватов.
А ему одно в ответ:
«Нет и нет! И снова – нет!
Ты, смотри-ка весь в заплатах!
Не такого жениха
Мы для нашей дочки ищем.
У тебя изба плоха,
У тебя земля суха,
У тебя одна соха!..
Что за радость быть за нищим!»
И пошло, пошло, пошло!..
Тут мне снова скажут, споря:
– Раз в любви не повезло,
Значит, крепко пил он с горя.
Правда ведь, хлестал вино?
И чего перечить – баста!
Я могу сказать одно:
– Пить он пил конечно…
Но
Раз в неделю.
Разве часто?
Да и если выпивал,
Из того не делал тайны:
Шёл в свой сад и там певал
Полюбившиеся дайны.
Пел про радости людские,
Пел он дайны про беду.
А какие?..
Вот такие –
Я сейчас их приведу.
ГНЕДОЙ КОНЬ
Я, друзья, богат,
Я могуч, умён.
У меня есть конь, –
Вот гнедой силён!
Ни к чему мне все науки,
Сам я мастер на все руки.
Что ж ещё желать,
Что ж ещё желать?
Мой гнедой красив, –
Только посмотри! –
Хоть годов ему
Ровно тридцать три.
Пусть он слеп, а ноги кривы,
Но бесстрашен конь игривый.
Только побежит –
Вся земля дрожит!
Ах, моя любовь,
Как же ты мила:
Губы как морковь,
Зубы как пила.
Я искал тебя повсюду –
И нашёл, и сватать буду.
Стань моей женой,
Стань моей женой!
Свадьбу я сыграл,
Вот я справил бал.
Пьяный сок берёз
Бочки разрывал!
Уж мы пели, пировали,
До упаду танцевали.
Был весёлый пир,
Ох, весёлый пир!
Был мой милый тесть
Щедрым, как никто:
Дал он мне козу,
Пса и долото.
Долотом тем рыб ловлю я,
Шкуру им жене скоблю я.
Хорошо живу,
Хорошо живу!
Коль придётся быть
В нашей стороне,
Приглашаю вас
Заглянуть ко мне.
Разразимся вновь мы пиром,
Вас накормим козьим сыром.
Дети вам споют,
Дети вам споют!
АДАМ И ХОРЁК
Избегав местность вдоль и поперёк,
Курятники соседей обирая,
Ночной зверёк, известный плут хорёк,
Жил у Адама старого в сарае.
Он не спеша дела свои вершил,
Как это говорят, со знаньем дела:
Цыплят он потрошил, и кур душил,
И яйца жрал, лишь скорлупа хрустела.
Но этот старый плут и бедокур
Лишь одного придерживался строго:
Ни певчих птах, ни голубей, ни кур
В Адамовом дворе вовек не трогал.
Да это что! Бывало, верь не верь,
Когда под вечер у Адама в хате
Была открыта дверь, заглянет в дверь:
Мол, как живёшь, мой холостой приятель?
Мол, ты сегодня что-то загрустил,
Мол, знаю, одному бывает туго.
И потому тебя я навестил,
Как навещают истинного друга.
Но от соседей слышался упрёк.
Они твердили, лишь Адама встретят:
– Вот у тебя, Адам, живёт хорёк,
И ты за все дела его в ответе.
…Шагая по запутанным следам,
Во власти самых грустных размышлений,
Как будто по складам читал Адам
Следы его недавних преступлений.
И размышлял он вслух: «Послушай, друг,
Оно, конечно, курица не птица,
Но натворил ты столько зла вокруг,
Что нам пора с тобою распроститься».
Судьба хорька, как говорят, горька,
Он пострадал за то, что был упрямым:
Вон на стене висит скелет хорька,
Что некогда поссорился с Адамом.
НАХОДКА
В столе Адама я нашёл тетрадь.
Стал по слогам слова в тетради разбирать,
Да слабо понял – мало подготовки.
И я сказал своей жене-литовке:
– Прочти-ка мне вот эти письмена.
– Да тут стихи! – воскликнула она.
– Адама?!
– Что ты!.. Впрочем, вспоминаю,
Он письма мог писать, а вот стихи – не знаю…
И я не понял, чьи стихи…
Но вот
Почти что их дословный перевод:
О РАДОСТИ
Как радостно идти мне за сохой,
Потом пить квас под ближнею ольхой,
И слышать – обо мне толкуют люди:
– Смотри, он человек и пахарь не плохой!
О ГРУСТИ
Пусть завтра у беда придётся мне гостить –
Сегодня я ещё могу шутить!
А кто грустит о завтрашних потерях,
Тому с рождения до смерти лишь грустить.
ПРОСВЕТЛЕНИЕ
Почти полвека я ходил в костёл,
Там все коленки я протёр о пол.
Я свечи жёг и проповеди слушал,
Но просветленья так и не обрёл.
А в дом ксендза попал и – вот те грех! –
Познал там неожиданный успех:
Ксендз, оказалось, славный собеседник,
А собутыльник – просто лучше всех!
ЛЮДИ И ПЧЁЛЫ
Я сам литовец. Я и опытен и стар.
Я жил меж латышей, и русских, и татар.
Я знаю, все они работают, как пчёлы,
Посильно собирая свой нектар.
Но ты, пчела, гонимая нуждой,
Ты встретишься с враждою и бедой,
Когда ты залетишь не в свой – в соседний улей.
А мне никто нигде не отвечал враждой!
О СЧАСТЬЕ
Ты, мой сосед, совсем от жадности ослеп:
Есть воздух – дай воды. Напился – нужен хлеб.
Есть хлеб – давай вина. А есть вино –
Дай женщин.
И что ж, твой аппетит и этим не уменьшен.
Ну, кажется, уже и то и это есть.
Теперь тебе нужны ещё и лесть и месть.
Ты жаждешь славы, роскоши и власти.
И жалуешься всем, что вот не видишь счастья…
Я рад, что я дышу, ем хлеб и пью вино.
И женщину любил когда-то я давно.
Да вот она тогда меня не полюбила,
А то бы у меня такое счастье было!..
ЕВА
Глянешь вправо, посмотришь налево –
Вся деревня сегодня бела.
По-литовски черёмуха – «ева».
Это Ева у нас расцвела.
Вот невеста – краса, мастерица
И наряды пошила сама.
Вся сверкает она, серебрится,
И свежа и чиста, как зима.
Но такую попробуй сосватай –
Самых первых отвергла парней…
А в саду, за Адамовой хатой,
Всех белее она, всех пышней.
Над землёю, над крышей сарая –
Кружева, кружева-лепестки…
И сердца изнывают, сгорая
От великой любовной тоски.
Только Ева никак не сдаётся
Ни любовным мольбам, ни годам, –
Всё невестой она остаётся,
Самой верной твоею, Адам.
В НЕПОГОДУ
Как видно, природа сегодня не в духе.
С землёй распростившись на веки веков,
Трагически дохнут осенние мухи
От голода, холода, от пауков.
А в небе полуденном нет ни просвета,
И нет на земле ни дорог и ни троп.
И можно сегодня подумать, что это
И впрямь наступает всемирный потоп.
Стекло дребезжит. Содрогается рама.
И каплет уже с потолка кое-где.
И кажется: старая хата Адама
Качается, словно ковчег на воде.
О ПРОЧИХ ПРИВЯЗАННОСТЯХ АДАМА.
И ещё я справку дам,
Расскажу о многом прочем…
Мне известно, что Адам
Был путиловским рабочим.
А ещё в Казани жил,
А ещё работал в Риге.
А потом в сундук сложил
Все накопленные книги.
Да гармошку захватил,
Разливную,
Расписную.
И в деревню укатил,
В сторону свою родную.
Там на скромные рубли
С быстротечной речкой рядом
Он купил клочок земли.
А потом занялся садом.
Ой, какой взрастил он сад,
Земледелец терпеливый!
Созывал он всех ребят:
– Вот вам груши, вишни, сливы!
Оцени мои труды,
Наедайся до отвала. –
Были всякие плоды,
Лишь запретных не бывало.
А потом не раз, не пять
Говорил соседям:
– Слушай,
Что, ты хочешь клён сажать?
Посади-ка лучше груши!
Говоришь, уменья нет?
Ну а я на что? Я – рядом!… –
Вон кружится белый цвет:
Вся деревня стала садом.
…Жил Адам – пахал, косил
Одинаково со всеми.
Только меньше стало сил.
Что наделало ты, время?
Приугасли искры глаз,
Да и кудри поседели…
Он гусей колхозных пас,
Чтобы всё же быть при деле.
Вот с утра берёт он прут,
Хлеб и сало – всё как надо.
И на бывший панский пруд
Потихоньку гонит стадо.
Осень. Льётся дождь косой.
Пронимает ветер зябкий.
Но Адам идёт босой,
Да притом ещё без шапки.
Вопреки своим годам
Презирал он все недуги…
Ну а чем же наш Адам
Занимался на досуге?
По грибы ходить любил
На заре в лесу еловом.
А ещё?
Ещё он был
Самым первым рыболовом.
И над омутом родным
Он порой сидел у речки.
Тихо плавали под ним
Дыма сизого колечки.
Что он думал в этот час?
Видно, жизнь свою итожил:
«Кем я, люди, был для вас?
Ладно ль век свой долгий прожил?»
Ах, конечно же, Адам,
Ну кому с тобой сравняться?..
Если б всем твоим плодам
Вновь деревьями подняться,
Новым цветом зацвести,
Вспыхнуть новыми плодами!..
Впрочем, ты и так в чести, –
Люди помнят об Адаме.
Я бы мог на новый лад
Повести рассказ правдивый:
Как доныне стар и млад
Об Адаме говорят
Задушевно – просто диво!
Написал бы сотни строк,
Не совравши вам ни грамма…
Только я уже продрог
В доме старого Адама.
ЯБЛОКО АДАМА.
Жарче и жарче заря разгорается.
Ну а в избе у Адама темно.
Словно хозяина вызвать старается,
Старая яблоня смотрит в окно.
Старая яблоня!
Чёрный, безлиственный
Ствол твой покрыт лишаями и сух.
Только всё тянется в небо
Единственный,
Тоже уже засыхающий сук.
А на ветвях ни синицы, ни зяблика –
Десять листочков и розовый плод.
Это последнее доброе яблоко
Старый Адам
Человечеству
Шлёт…
