Казалось, в этой нищенской семье
Мечтать бы о каком-нибудь пирожном,
А у меня — другое на уме,
А я мечтал о чём-то невозможном.
И мне всегда казалось — Гулливер
Снял комнату плохую у соседки,
А Лизу бедную я провожаю в сквер
И с нею полночь провожу в беседке.
Казалось, я владетель всех высот,
Казалось, дети, как пророки, зорки, —
Не мог я знать, что мой герой придёт
В простой, обыкновенной гимнастёрке.
Доверчивый ребёнок не поймёт,
Романтика подводит нас порою.
Не сабля и не меч, а пулемёт —
Вот верный спутник моего героя.
И пусть уже прошло немало лет,
Но понемногу, как и все, старея,
Его прекрасный воинский билет
Я вижу в Третьяковской галерее.
Не Суриков его нарисовал,
(Что, может, тоже было бы неплохо).
Его нарисовал девятый вал,
Меня поднявший в уровень с эпохой.
Далёкий мир за гранью облаков
Становится всё менее огромным.
Мой пулемётчик Федя Чистяков,
Мой мальчик дорогой, тебя я помню, помню!
Я до сих пор живу не как-нибудь,
И я не стану жертвою забвенья.
Я голову кладу тебе на грудь,
Мне слышится твоё сердцебиенье.
