Он томно загудел, торжественный, нежданный,
В необычайный час;
Он мой покой прервал, и мигом сон желанный
Прогнал от жарких глаз.
Мне сладко грезилось… волшебные виденья
Носились надо мной,
Сменив дня знойного тревоги и волненья
Отрадной тишиной.
Мне сладко грезилось… и вдруг вот он раздался,
Неумолимый звон…
Как жалобный набат, он в сердце отзывался,
Как близкой смерти стон.
Невольный, чудный страх мне душу обдал хладом,
Мне мысли взволновал,
Земные бедствия в картинах мрачных рядом
Мне живо рисовал.
Я вспомнила, что здесь, при церкви одинокой,
Одна и та же медь
Гласит все вести зла и над людьми высоко
С людьми должна скорбеть.
Что к отходящему таинственное миро
Сопутствует она,
И над усопшими плач сродников, песнь клира
Все вторит, чуть слышна;
Что гибельный пожар трезвонистым набатом
Ей должно возвещать,
И горцев яростных с арканом и булатом
Стеречь и упреждать.
И долго я потом внимала в удивленье
Взывающей меди…
И долго маялось унылое Смятенье
В измученной груди.
Боязнью и тоской я долго трепетала,
Мой дух был омрачен;
Больная голова горела и пылала…
Не возвращался сон!
Луны волшебный свет над садом ароматным,
Полуденная ночь,-
И вам не удалось влияньем благодатным
Дум грустных превозмочь!
Меня предчувствие зловещее томило,
Как будто пред бедой…
Как будто облако всю будущность затмило
Пред гибельной грозой.
