На скучных берегах, у Вавилонских рек,
Взирая на прохладные теченья,
Стоял интеллигентный человек
И вспоминал былые прегрешенья.
Себя рукою в грудь он колотил,
В другой держал для памяти записку…
И продолжительно, и горько голосил,
И каялся не просто, а по списку.
Зачем он государство отрицал,
В божественности власти сомневался?
Зачем на потрясение начал,
Безумием охвачен, покушался?
Почто горел на жертвенном огне,
Грозил, орал, и требовал, и рыкал,
И кнопками на собственной стене
Марусю Спиридонову истыкал?!
Испытывая сладостную грусть,
И тошноту, и даже дрожь в коленке,
Зачем учил он Маркса наизусть,
И слепо поклонялся Короленке?
Подайте мне Аксакова сюда!
Киреевского с братом! Хомякова!
И в чаянии страшного суда,
Леонтьева! Федотова! Лескова!
И, с сахарною патокой в лице,
Да возвращусь к наставникам смиренным…
Да растворюсь в святом Молоховце,
Во кислых щах и в поросенке с хреном!
Да преисполнюсь древнею икотой,
Отрыжкою отцов моих и дедов,
И, повернув обратно, в Домострой,
И многожды и знатно отобедав,
Приму апоплексический удар
И кончу жизнь весьма благополучно,
И отлетит душа моя, как пар,
Освободясь от оболочки тучной!…
