Вы уходите, милый? Так надо?
Слиться с ними? Стать частью? Зерном?
Вам — с тоской близорукого взгляда,
Напоенного терпким вином?
А маркиза в робронах и в пудре?
Что же будет, подумайте, с ней?
Вы так тщательно светлые кудри
Рисовали, мне помнится, ей!
Эти нервные, тонкие пальцы —
Для чего они там, на войне?
Вам, как девице,- пряжу да пяльцы,
В освещенном закатом окне!..
Темный сад… Упадали на грядки
Лепестки отцветающих роз.
И, как странно, вы помните? Сладкий
Вдруг прилив неожиданных слез!
Впрочем, это понятно, понятно:
Были чисты и молоды все!
И потом… эти белые пятна
Наших девушек в лунной росе!..
Наконец, ваши книги, эстампы
И коллекции старых гравюр!
Ровный свет металлической лампы
И зеленый ее абажур…
О, я знаю: так надо! Но, милый…
Отчего вместо скорби у вас
Блещут новой и действенной силой
Два огня удивительных глаз?
Вы такой углубленный и нежный…
А война — это ставка на кровь!
Так откуда же взгляд ваш мятежный?
Отчего так изогнута бровь?
И, я помню, вы тихо сказали,
Расставаясь со мной поутру:
— Я художник! и тишь ли, гроза ли,
Я люблю только блеск и игру!
…Может быть… Может быть… И, не зная,
Что сказать, вашу руку я сжал —
И была та рука ледяная.
Свет неверный на небе дрожал…
В церкви тихо и скорбно пропели.
Рдел закат, как тогда, как вчера.
Бедный друг! Милый друг! Неужели
Это — всей вашей бури игра?!
