Суровая зима мир саваном одела,
Зачерствела земля, вода окоченела.
«О дерево! Скажи, — воскликнул человек, —
Ты хочешь в топливо идти мне на потребу?»
— «Родившись из земли, в огне всхожу я к небу
Сказало дерево, — руби, о дровосек,
Руби меня и жги! — и дряхлый дед, и внуки
У этого огня пусть согревают руки,
Как божьей милостью их греется душа!»
— «А хочешь, дерево, идти в мой плуг?» — «Согласно,
Хочу идти в твой плуг, я буду не напрасно
В нем землю бороздить. «Как жатва хороша!» —
Потом воскликнешь ты. Свершив труды святые,
Я ими вызову колосья золотые».
— «А хочешь ли идти в строенье, стать бревном
И в образе столба поддерживать мой дом?»
— «Согласно и на то, — я этим обусловлю
Твое спокойствие, держать я буду кровлю
Приюта мирного твоих домашних лиц,
Как прежде на себе держало гнезда птиц,
И листьев шум моих, тебя склонявший к думам,
Заменится твоих детей веселым шумом».
— «А хочешь, дерево, быть мачтой корабля?»
— «О, да, хочу, хочу, — скажу: прости, земля!
И в море синее без страха, без боязни
Сквозь бурю двинусь я». — «А хочешь в деле казни
Служить, о дерево, — позорной плахой быть
Иль виселицей?» — «Стой! Не смей меня рубить!
Прочь руку! Прочь топор! Прочь, адские созданья!
Прочь, люди, изверги! Нет, в деле истязанья
Я не согласно быть подставкой палачу, —
Я — дерево лесов — на корне жить хочу;
Одевшись листьями, я — род живой беседки —
Расту, даю плоды. Прочь! Ни единой ветки,
Свирепый человек, с меня не обрывай!
Живи, как хочешь, сам, — живи и убивай!
Я не сообщник твой в убийствах, не посредник.
Я мирный, добрый дуб. Мне ветер собеседник.
Сын мрака! Тьма нужна стеклу твоих очей!
А я — я солнца сын и друг его лучей.
Закон природы мне начертан весь любовью,
Тогда как твой закон нередко писан кровью.
Оставь меня! Пируй! Коль празднеств, балов счет
Неполон у тебя — прибавь к ним эшафот, —
Им можешь ты всегда меж двух забав, двух шуток,
Двух зрелищ, двух пиров — наполнить промежуток, —
Веревки, цепи есть — и есть всегда собрат.
Который, пополам с несчастьем, виноват
В своем падении… А я меж листьев тенью
Дать места не хочу кровавому виденью».
Перевод В. Г. Бенедиктова.
