Овидий — Послание Аконтия Кидиппе и ее ответ: Стих

АКОНТИЙ — КИДИППЕ

Брось боять­ся, ведь два­жды в люб­ви тебе клясть­ся не нуж­но,
Хва­тит того, что тобой вер­ность обе­ща­на мне,
Но дочи­тай до кон­ца. Исце­лишь­ся ты от болез­ни,
Ведь вино­вен в ней я, боль твоя — боль и моя.
Ты сты­дишь­ся? Чего? Как было и в хра­ме Диа­ны,
Кажет­ся мне, что горят щеки твои от сты­да.
Бра­ка про­шу я закон­но­го, чест­ная связь не постыд­на,
Как супруг я тебя, не как любов­ник люб­лю.
Можешь сло­ва повто­рить, что на бро­шен­ном ябло­ке были,
Том, что невин­ная ты неж­ной пой­ма­ла рукой.
В этих сло­вах обе­ща­нье даешь ты, желан­ное мною,
Бог был свиде­те­лем клятв, как же обрат­но их взять.
Виде­ли все, что кив­ну­ла она голо­вой, под­твер­ждая
Клят­ву твою, и всерь­ез сло­во твое при­ня­ла.
Ты гово­ришь, что ты жерт­вой обма­на бес­чест­но­го ста­ла,
Я согла­сен, но страсть вызва­ла этот обман.
Хит­рость чуж­да мне, она мое­му несвой­ст­вен­на нра­ву,
Толь­ко ради тебя, верь мне, лука­вым я стал.
Это Амур, чтоб свя­зать тебя со мною обе­том,
Изо­бре­та­тель Амур все это мне под­ска­зал,
Он дик­то­вал обя­за­тель­ства брач­ные, как юрис­кон­сульт,
Лов­ким при­е­мом помог цели достичь мне моей.
Если обман в этом есть и буду я назван ковар­ным,
Раз­ве ковар­ство — желать милой сво­ей обла­дать?
Вот я сно­ва пишу, к тебе обра­ща­ясь с моль­ба­ми,
Хит­рость это опять! Повод для жалоб тебе!
Если вред от люб­ви, то буду вредить посто­ян­но,
Я доби­ва­юсь тебя, но укло­ня­ешь­ся ты.
Мож­но, мечом угро­жая, похи­тить люби­мую, мне же
Ста­вят в вину, что пишу пись­ма нелов­кие я.
Но да помо­гут мне боги узла­ми свя­зать тебя креп­ко,
Чтобы про­рвать­ся сквозь них клят­ва твоя не мог­ла,
Мно­го хит­ро­стей есть, а я лишь начал оса­ду,
Страсть побуж­да­ет меня не упу­стить ниче­го.
Выскольз­нешь в дыр­ку одну, но пет­ля дру­гая задер­жит,
Боль­ше, чем дума­ешь ты, ста­вит пре­пят­ст­вий Амур.
А не помо­жет искус­ство, к ору­жию мы обра­тим­ся,
Силой похи­тив, тебя к серд­цу при­жму сво­е­му.
Я не тот чело­век, чтоб винить в веро­лом­стве Пари­са,
Под­лин­ной сути муж­ской в муже таком не ценя.
Так же и я… но мол­чу! Пусть погиб­ну, тебя похи­щая,
Но тебя поте­рять — это куда тяже­лей!
Будь не так ты пре­крас­на, не так бы тебя домо­га­лись,
Дерз­ки­ми дела­ет нас пре­лесть лица тво­е­го.
Очи твои вино­ва­ты, туск­не­ют звезды пред ними,
Вот при­чи­на моей огнен­ной стра­сти к тебе.
Цвет волос золо­той, как кость сло­но­вая — шея,
Руки, о если б они обня­ли неж­но меня!
Гра­ция, жесты твои, без­упреч­ность изящ­ных дви­же­ний,
Ноги! Фети­да сама ими б гор­дить­ся мог­ла!
Если б и скры­тое все я мог бы про­сла­вить, счаст­ли­вым
Был бы, но ясно и так все совер­шен­ство твое.
Этой кра­сой оча­ро­ван, чего ж удив­лять­ся, что жаж­ду
Я залог полу­чить, видя неве­сту в тебе.
И, нако­нец, если ты при­зна­ешь­ся, что в плен ты попа­ла,
То в заса­де моей, девуш­ка, будь до кон­ца.
Нена­висть я вызы­ваю, прой­дет она, будет награ­да,
И рас­пла­та при­дет за нару­ше­ние клятв.
Обви­няй сколь­ко хочешь и будь воз­му­щен­ной все вре­мя,
Толь­ко б из гне­ва я мог поль­зу извлечь для себя!
Я — вызы­ваю­щий гнев, смяг­чу его сам, если толь­ко
Ты мне пода­ришь хоть миг, чтоб успо­ко­ить тебя.
Если б доз­во­ле­но было пред пла­чу­щей мне появить­ся
С речью, созвуч­ной тво­им лью­щим­ся горь­ко сле­зам.
Так, как раб посту­па­ет, боя­щий­ся гроз­ных побо­ев,
Дай кос­нуть­ся колен, роб­ко поща­ды моля.
Прав ты не зна­ешь сво­их и меня обви­ня­ешь заоч­но,
Но позо­ви! Про­яви волю свою, гос­по­жа!
Воло­сы, власт­ная, рви мне, согла­сен я и на это,
Пусть от цара­пин лицо все поси­не­ет мое!
Все готов пре­тер­петь, одно­го лишь буду боять­ся,
Чтоб не ушиб­ла ты рук, так рас­прав­ля­ясь со мной.
Толь­ко тело мое, про­шу, не зако­вы­вай в цепи,
И без это­го я — плен­ник твой веч­ный, поверь!
После, когда отбу­шу­ешь и гнев твой насы­тить­ся пыл­кий,
Раз­ве не ска­жешь сама: «Как тер­пе­лив он, любя?»
Тронет, конеч­но, тебя, что все я без­ро­пот­но вынес,
«Он — нака­зан­ный раб, пусть мне и будет рабом!»
Ныне же я обви­нен заоч­но и все про­иг­раю,
Раз защит­ни­ков нет в пра­вед­ном деле моем.
Пусть, как ты утвер­жда­ешь, и пись­ма мои без­за­кон­ны,
В этом, одна­ко, винить нуж­но меня одно­го.
Не заслу­жи­ла Диа­на обма­ну­той быть, если в прось­бе
Ты мне отка­жешь, но ей сло­во сдер­жать ты долж­на.
Знай, что сви­ре­пее нет ее, кол­че­нос­ной боги­ни,
Мстя­щей жесто­ко тому, кто ей обиду нанес.
Вот при­мер калидон­ско­го веп­ря, но волей Диа­ны,
Ярость его пре­взо­шла сына убив­шая мать.
Вспом­ни, как страш­но погиб Акте­он, став охот­ни­чьей дичью
Тех, кто охо­тил­ся с ним, — псы рас­тер­за­ли его.
А над­мен­ная мать, в ска­лу пре­вра­щен­ная ныне,
Сле­зы льет и теперь на Мигдо­ний­ской зем­ле.
Горе мне! Страш­но всю прав­ду тебе гово­рить, ведь ты можешь
Думать, что лгу я тебе, чтобы тебя убедить.
Дол­жен я все ж ска­зать! Поверь, что недуг тебя мучит
Каж­дый раз, когда ты замуж решишь выхо­дить.
Это боги­ня сама не дает тебе сло­ва нару­шить
И, спа­сая тебя, чест­ность спа­са­ет твою.
И полу­ча­ет­ся так, что как толь­ко ты клят­ву нару­шить
Хочешь, то сбить­ся с пути тот­час меша­ет она.
Осте­ре­гай­ся же стрел жесто­ких гнев­ной боги­ни,
Будешь сло­ву вер­на, будет добра и она.
Неж­ное тело свое бере­ги от вне­зап­ной болез­ни
И сохра­ни кра­соту — дар пред­на­зна­чен­ный мне,
Лик свой пре­крас­ный хра­ни, для моей пред­на­зна­чен­ный стра­сти,
Лег­кий румя­нец на нем снеж­ной смяг­чен белиз­ной.
Если ж най­дет­ся такой, что про­гнать меня поже­ла­ет,
Пусть стра­да­ет, как я, если лежишь ты боль­на.
Мне оди­на­ко­во боль­но, когда соби­ра­ешь­ся замуж
И когда мучит тебя этот вне­зап­ный недуг.
Я стра­даю при мыс­ли, что я — при­чи­на болез­ни,
Хит­рость моя, не она ль вред при­чи­ня­ет тебе?
Пусть падет на меня вина в нару­ше­нии клят­вы,
Пусть нака­жут меня, чтобы попра­ви­лась ты!
Часто встре­во­жен, неузнан, бро­жу я око­ло дома
Взад и впе­ред, чтоб узнать, что сей­час дела­ешь ты.
То к слу­жан­ке тво­ей, то к слу­ге обра­ща­юсь с вопро­сом,
Как спа­ла ты и ешь ты с аппе­ти­том иль нет.
Мне тяже­ло, что не я пред­пи­са­нья вра­чей выпол­няю,
Рук не гла­жу тво­их, воз­ле тебя не сижу.
И вдвойне тяже­ло, что я-то с тобою в раз­лу­ке,
В доме же кто-то дру­гой, мне неже­лан­ный, сидит.
Он твои руки лас­ка­ет, что клят­вой свя­за­ны. Боги
Нена­видят его, как нена­ви­жу и я.
Пульс он может счи­тать, най­дя на руке тво­ей вену,
Часто касать­ся тво­ей может он неж­ной руки,
Слу­ша­ет серд­ца бие­нье в груди и, быть может, целу­ет,
Пла­ту беря за труды так, как угод­но ему.
Кто тебе раз­ре­шил сре­зать сер­пом мою жат­ву,
Кто тебе путь ука­зал к полю чужо­му, ска­жи?
Эта мне грудь отда­на, кра­дешь у меня поце­луи,
Руки прочь! Это все клят­вой обе­ща­но мне!
Руки свои убе­ри, нече­сти­вый! Моя это соб­ст­вен­ность! Слы­шишь!
Будешь в раз­вра­те, смот­ри, вско­ро­сти ты обви­нен.
Ты выби­рай из сво­бод­ных, ни с кем не свя­зан­ных клят­вой,
Тот, кто свя­зан, тот мстить будет, лука­вый, тебе!
Если не веришь ты мне, то выш­ний най­дешь дого­вор ты,
Чтоб убедить­ся, про­чти луч­ше-ка сам ты его.
Уби­рай­ся из спаль­ни чужой (тебе гово­рю я),
Что ты дела­ешь здесь? Заня­то ложе. Уйди!
Да, у тебя само­го дого­вор есть напи­сан­ный, прав­да,
Но с мои­ми твои все ж несрав­ни­мы пра­ва.
Мне сама обе­ща­ла, тебе же отец ее отдал,
Зна­ет, конеч­но, себя луч­ше она, чем отец.
Да, отец обе­щал и клят­ву влюб­лен­но­му дал он,
Люди свиде­те­ли; бог — клят­вы свиде­тель моей.
Лжи не жела­ет отец, но дочь будет клят­во­пре­ступ­ной,
Раз­ве неяс­но, чей страх боль­ше, вина тяже­лей?
Чтоб убедить­ся, взгля­ни же на то, что сей­час про­ис­хо­дит:
Он здо­ров, а она тяж­ко быва­ет боль­на.
Наша с тобою борь­ба раз­лич­на, нерав­ны и чув­ства,
В стра­хах, в надеж­дах сво­их неоди­на­ко­вы мы.
Сва­та­ясь к ней, ты спо­ко­ен, боюсь я отка­за, как смер­ти,
В буду­щем будешь любить, я же — сего­дня, сей­час.
Если б ты был спра­вед­лив и зна­ком с зако­на­ми пра­ва,
Тот­час же путь усту­пил пра­вед­ной стра­сти моей.
Раз уж сей­час он, жесто­кий, за дело невер­ное бьет­ся,
То, Кидиппа, к тебе вновь обра­ща­юсь с пись­мом.
Он вино­ват, что боль­на ты и гнев вызы­ва­ешь Диа­ны,
Будь же муд­рой, ему доступ к себе запре­ти.
Повод для стра­ха исчезнет, твое здо­ро­вье окрепнет,
Толь­ко храм почи­тай тот, где ты клят­ву дала.
Нет, не жерт­вы, поверь, угод­ны жите­лям неба,
Но выпол­не­ние клятв, пусть и свиде­те­лей нет.
Чтобы здо­ро­вы­ми стать, при­бе­га­ют к огню и желе­зу,
Горь­кие соки под­час могут полез­ны­ми быть.
В этом нуж­ды тебе нет. Избе­гай лишь обет свой нару­шить,
Этим обо­их спа­сешь нас ты и честь соблюдешь.
Будет тебе изви­не­ньем незна­нье свер­шен­ной ошиб­ки,
Ты забы­ла о том, клят­ву какую дала.
Но теперь и мой голос тебе напом­нил об этом,
Да и болезнь, каж­дый раз, как нару­ша­ешь обет.
Если, попра­вив­шись даже, то раз­ве, рожая, не будешь
У све­то­нос­ной про­сить помо­щи, муки тер­пя.
Прось­бы услы­шит она и вспом­нит о слу­хах дав­ниш­них,
Спро­сит, кто твой супруг — плод понес­ла от кого.
Ты сошлешь­ся на брач­ный союз, но ей прав­да извест­на,
И, что богов обма­нуть хочешь ты, сра­зу пой­мет.
Не за себя я боюсь. Стрем­люсь убедить тебя в боль­шем,
Речь идет о тебе, страш­но за жизнь мне твою.
Пла­чут, боясь за тебя, роди­те­ли, но поче­му же
Ты скры­ва­ешь от них, что вино­ва­та сама.
Но поче­му ж им не знать? Открой­ся мате­ри сме­ло,
Ведь постыд­но­го нет в том, что слу­чи­лось с тобой.
Все рас­ска­жи по поряд­ку, о пер­вой встре­че в том хра­ме,
Где Диане нес­ла ты кол­че­нос­ной дары,
Рас­ска­жи, что как вко­пан­ный встал я (заме­ти­ла вер­но!)
И не мог отве­сти взо­ров сво­их от тебя.
Даже (свиде­тель­ство стра­сти!), пока на тебя любо­вал­ся,
Плащ, с моих плеч соскольз­нув, тут же на пол упал.
После, не знаю уж как, поле­те­ло ябло­ко это,
Ябло­ко, где начер­тал я роко­вые сло­ва,
Были тобой про­чте­ны они гром­ко пред ликом Диа­ны,
Так неру­ши­мым обет стал твой — свиде­тель был бог.
Но, чтоб зна­ла и мать, что было напи­са­но мною,
Ты про­чи­тай еще раз ей роко­вые сло­ва.
«Замуж иди за того, — она ска­жет, — с кем боги свя­за­ли,
Тот, кому клят­ву дала, пусть будет зятем моим.
Этот мне дорог уж тем, что преж­де меня он Диане
Мил был». Ска­жет так мать, ска­жет, коль любит тебя.
Если спро­сит, кто я, из како­го я рода, пусть зна­ет,
Что боги­ня была к вам бла­го­склон­на во всем.
Ост­ров, про­слав­лен­ный преж­де Кар­тей­ски­ми ним­фа­ми, Кеос
Морем Эгей­ским омыт, гла­дью его окру­жен.
Там я родил­ся и, если ты знат­ность родов ува­жа­ешь,
То за пред­ков меня так­же не будешь корить.
Есть и богат­ства у нас, ничем не запят­на­ны нра­вы.
И, что важ­нее! Женюсь я на тебе по люб­ви.
Ты поже­ла­ла бы мужа тако­го и клят­вы не дав­ши,
Но дала или нет, будет он мужем тво­им.
Это тебе напи­сать во сне при­ка­за­ла мне Феба,
А наяву сам Амур этот при­каз повто­рил.
Раны уже нанес­ли мне его бес­по­щад­ные стре­лы,
Но опа­сай­ся дру­гих, Фебой направ­лен­ных стрел!
Наше спа­се­нье в одном, пожа­лей и того, и дру­го­го,
Что же ты мед­лишь помочь сра­зу и мне и себе!
Если ты ста­нешь моей, сиг­нал раздаст­ся желан­ный,
Кро­вью обе­щан­ный бык Дело­са брег окро­пит,
Плод, изва­ян­ный в зла­те, тот самый, что сча­стье при­нес мне,
Пусть будет выстав­лен там, с над­пи­сью в крат­ких сти­хах:
«Этим пло­дом золотым Акон­тий всем воз­ве­ща­ет,
Что вопло­ти­ло­ся в жизнь то, что обе­ща­но там».

КИДИППА — АКОНТИЮ

Страш­но мне! Я про себя твое пись­мо про­чи­та­ла,
Чтобы слу­чай­но опять клят­вой себя не свя­зать.
Кажет­ся мне, что ты сно­ва пой­мать меня хочешь в ловуш­ку,
Хотя сам гово­ришь, — клят­вы доволь­но одной.
Я не хоте­ла читать, но если б суро­вой была я,
Гнев боги­ни силь­ней стал бы, так кажет­ся мне.
Всем угож­даю я ей, бла­го­во­ния жгу в ее хра­ме,
Но, несмот­ря ни на что, ты ей доро­же, чем я.
Луч­ше б деви­че­ства дни про­длить она мне помог­ла бы,
Дева сама, но, боюсь, ско­ро им будет конец.
Сла­бость без вся­кой при­чи­ны меня изну­ря­ет, не может
Врач ни один ни помочь мне, ни болезнь рас­по­знать.
Как я могу на пись­мо отве­чать? Ты толь­ко поду­май,
Если под­нять­ся с трудом с ложа могу сво­его,
Кро­ме того, я боюсь, что, кро­ме дове­рен­ной няни,
Кто-нибудь смо­жет узнать о пере­пис­ке с тобой.
Сидя у две­ри, она на вопрос обо мне отве­ча­ет:
«Спит!», для того, чтоб мог­ла я без­опас­но писать.
Если ж, при­чи­на удоб­ная, сон затя­нет­ся дол­го,
То не верит никто, что в забы­тьи я лежу,
И при­хо­дят такие, кому отка­зать невоз­мож­но,
Кашлем сво­им она знак мне пота­ен­ный дает,
Тут, торо­пясь, не закон­чив сло­ва, писать я бро­саю
И, от стра­ха дро­жа, пря­чу пись­мо на груди,
Сно­ва потом про­дол­жаю писать уста­лой рукою,
Сам по себе этот труд слиш­ком тяжел для меня.
Это­го ты недо­сто­ин, и, если по прав­де ска­зать мне,
Все же доб­рей я к тебе, чем ты того заслу­жил.
Ради тебя столь­ко раз, не зная, поправ­люсь ли, горечь
Всех измыш­ле­ний тво­их вынес­ла и выно­шу.
Это ль награ­да моей кра­со­те, что ты так вос­хва­ля­ешь,
То, что я нрав­люсь тебе, — в этом при­чи­на беды.
Если б тебе пока­за­лась урод­ли­вой я (было б луч­ше!),
Я бы здо­ро­вой была и не про­си­ла б помочь.
Вами про­слав­ле­на, мучусь, борясь за мою бла­го­склон­ность,
Вред вы при­но­си­те мне, пагуб­на внеш­ность моя.
Ты усту­пать не жела­ешь, а он быть пер­вым стре­мит­ся,
И дого­вор одно­го опро­вер­га­ет дру­гой.
Я ж как корабль на вол­нах, Борей в откры­тое море
Гонит его, а при­бой к бере­гу сно­ва несет.
А как назна­чен­ный день, желан­ный роди­те­лям, бли­зок,
То начи­на­ет меня жечь лихо­ра­доч­ный жар.
Что ж это! В самый тот день, когда свадь­ба долж­на совер­шить­ся.
В дверь сту­чит­ся мою не Пер­се­фо­на ль сама!
Стыд­но и страш­но (хотя разо­брать­ся ни в чем не могу я),
Что обидеть мог­ла я все­мо­гу­щих богов.
Но счи­та­ет один при­чи­ну болез­ни слу­чай­ной,
А дру­гой, что жених мой неуго­ден богам.
И тебя обви­ня­ет мол­ва, люди видят при­чи­ну
Всех неду­гов моих в коз­нях ковар­ных тво­их.
Скры­та при­чи­на, вид­ны лишь стра­да­нья мои, и нару­шив
Мир и вой­ны ведя, вы углуб­ля­е­те их.
Прав­ду ска­жи и не лги по сво­ей при­выч­ке обыч­ной,
В гне­ве каков бы ты был, если ты губишь, любя?
Раня люби­мую, верю, что будешь к вра­гу бла­го­скло­нен,
Так, чтоб меня сохра­нить, смер­ти ты мне поже­лай!
Или Кидиппы судь­ба тебя совсем не забо­тит,
Если гиб­нуть даешь ей у себя на гла­зах.
Тщет­ны моль­бы о здо­ро­вье моем, им не внем­лет боги­ня,
Зна­чит, хва­ста­ешь ты рас­по­ло­же­ньем ее.
Ложь это все: раз не хочешь про­сить обо мне ты Диа­ну,
То рав­но­ду­шен ко мне, дол­жен, слу­жа ей, мол­чать!
Делос в море Эгей­ском я б знать вооб­ще не жела­ла,
В час неудач­ный для нас мы посе­ти­ли его.
Плыл с трудом наш корабль по вол­нам широ­ко­го моря,
И пред­ска­за­нья мрач­ны были в нача­ле пути.
Той ли ногой я вошла на корабль, чтобы берег поки­нуть,
Так ли всту­пи­ла на пол палу­бы я рас­пис­ной.
Два­жды вер­ну­лись назад мы, гони­мые вет­ром про­тив­ным.
Лгу я, безум­ная! Дул ветер попут­ный тогда.
Был он попутен, меня назад отно­сив­ший все вре­мя
И сго­няв­ший с пути, горе сулив­ше­го мне.
О, если б стой­ко корабль в обрат­ную сто­ро­ну гнал он!
Глу­по, одна­ко, винить вет­ры мор­ские во всем!
Ост­ров про­слав­лен­ный видеть спе­ши­ла, горя нетер­пе­ньем,
И доса­ду вну­шал мед­лен­ный бег кораб­ля.
Часто греб­цов упре­ка­ла, что бьют они вес­ла­ми вяло,
И чис­ло пару­сов малым каза­ло­ся мне.
Но мы про­шли Мико­нон, мино­ва­ли и Тенос и Анд­рос
Вот уж в сво­ей белизне Делос сиял предо мной.
Изда­ли видя его, «Что бежишь от меня? — я ска­за­ла,
Или как преж­де сколь­зишь ты по пучине мор­ской?»
Мы кос­ну­лись зем­ли, когда день к кон­цу при­бли­жал­ся
И соби­ра­лось рас­прячь Солн­це пур­пур­ных коней.
Утром, когда оно сно­ва впряг­ло их в свою колес­ни­цу,
Мать при­ка­за­ла мои воло­сы пыш­но убрать,
Коль­ца наде­ла, зла­той диа­де­мой укра­си­ла куд­ри
И сама наря­жать празд­нич­но ста­ла меня.
Вый­дя, сна­ча­ла богам — вла­сти­те­лям ост­ро­ва ста­ли
Мы бла­го­во­нья курить, в дар им вино при­но­сить,
И пока мой отец окроп­ля­ет жерт­вен­ной кро­вью
Алта­ри, на костер потрох богам воз­ло­жив.
Няня моя по дру­гим меня свя­ти­ли­щам водит,
И без­за­бот­но идем мы по свя­щен­ным местам.
В пор­тик всту­паю, а даль­ше любу­юсь царей при­но­ше­ньям,
Ста­туи всюду сто­ят, мой вызы­вая вос­торг,
Тут из рогов алта­ри меня удив­ля­ют и паль­ма,
Что опо­рой была в родах Латоне самой.
Делос богат чуде­са­ми (но тягост­но вспом­нить об этом,
Пере­чис­лять не могу все, что я виде­ла там).
Хоть любо­ва­лась я мно­гим, а мной в это вре­мя Акон­тий,
Что пле­ни­ло его? — Моло­дость и про­стота.
В храм воз­вра­ща­юсь Диа­ны, иду по высо­ким сту­пе­ням.
Храм! Без­опас­нее нет места на целой зем­ле!
Ябло­ко бро­ше­но вдруг ко мне с таки­ми сти­ха­ми…
Осто­рож­но! А то клят­ву опять повто­рю.
Няня его под­ня­ла. Уди­ви­лась: «Про­чти!» — мне ска­за­ла.
Я, вели­кий поэт, стих твой ковар­ный про­чла.
Стыд­но мне ста­ло, когда про­чи­та­ла я сло­во «супру­га»,
Жар меня охва­тил, щеки зарде­лись мои.
Я опу­сти­ла гла­за и дол­го под­нять их стес­ня­лась,
Ведь вино­ва­ты они, слу­га­ми став­ши тебе.
Рад ты чему, нече­сти­вый? Какой ты сла­вы достиг­нул?
Девуш­ку ты обма­нул, это ль достой­но похвал!
Не со щитом пред тобой я сто­я­ла, была без­оруж­на,
Не ама­зон­кой, какой Пен­те­зи­лая была.
Как с Иппо­ли­ты, не снял ты с меня свер­каю­щий зла­том
Пояс, рос­кош­ный, что Марс неко­гда ей пода­рил.
Что тебя раду­ют так обе­ща­нья, что мне дик­то­вал ты!
Раз­ве, глу­пая, я не ока­за­лась в сил­ках.
Ябло­ка жерт­ва — Кидиппа и жерт­ва его — Ата­лан­та,
Что ж, зна­чит, можешь счи­тать ты Гип­по­ме­ном себя!
Пусть бы луч­ше ты был во вла­сти мла­ден­ца, кото­рый,
Ты утвер­жда­ешь, несет факел какой-то в руках.
Чест­ные люди наде­ять­ся могут, не зная обма­на,
Не ковар­ст­вом, моль­бой мог бы меня ты скло­нить.
И поче­му ты силу избрал, не став мне желан­ным
Сам по себе, не рас­крыв то, чем ты мог бы пле­нить.
Не убедить, захва­тить ты меня пред­по­чел поче­му-то,
Если б не это, была б я бла­го­склон­на к тебе.
Поль­зу какую тебе при­но­сит фор­му­ла пра­ва
Клят­ва, кото­рую я перед Диа­ной дала?
Клят­ва — дело души, моя же к ней непри­част­на,
Если идут из души, искрен­ны, зна­чит, сло­ва.
Если б на брак я тебе согла­сие дать поже­ла­ла,
Так по зако­нам свер­шен дол­жен был быть дого­вор.
Те же сло­ва, что ска­за­ла я, были пусты и без­душ­ны,
И не могут они вес дока­за­тельств иметь.
Покля­лась ведь не я, про­чи­та­ла на ябло­ке клят­ву,
Раз­ве так я тебя мужем долж­на бы избрать.
В сети лови ты дру­гих, бро­сив ябло­ко, пись­ма пиши им,
Если вый­дет, гляди, можешь ты стать бога­чом.
Пусть кля­нут­ся цари, что тебя сво­им цар­ст­вом ода­рят,
Всем, чем мир наш богат, смо­жешь ты так завла­деть.
Ста­нешь могу­ще­ст­вом выше Диа­ны самой, пре­взой­дя ее вла­стью,
Если писа­нья твои неот­ра­зи­мы для всех.
А теперь, все ска­зав и твер­до тебе отка­зав­ши,
И до кон­ца доведя дело о клят­ве моей,
Я созна­юсь, что боюсь сви­ре­по­го гне­ва Диа­ны,
Он — при­чи­на того, что я боль­ная лежу.
И поче­му, в самом деле, как толь­ко свадь­бу гото­вят,
Так неве­сту тот­час одоле­ва­ет недуг.
Три­жды уже Гиме­ней, подой­дя к алта­рям моим брач­ным,
Спеш­но бежит, в пусто­те сва­деб­ный бро­сив чер­тог.
Еле в вялой руке он дер­жит сва­деб­ный факел,
Чуть-чуть горя­щий, но лень пла­мя силь­нее раздуть,
А с вен­ков, им наде­тых, струи аро­ма­тов сте­ка­ют,
Плащ же шафран­ный вла­чит по полу он тяже­ло.
Толь­ко поро­га кос­нет­ся, страх смер­ти и сле­зы он видит,
Все, что так чуж­до ему и от тор­жеств дале­ко.
Он сты­дит­ся, весе­лый, в тол­пе выде­лять­ся печаль­ной,
Пур­пур­ным цве­том пла­ща щеки горят у него.
И, сры­вая вен­ки, дале­ко от себя их бро­са­ет,
И выти­ра­ет мас­ла, с бле­щу­щих ими волос.
У меня же горит все тело от скры­то­го жара,
И одеж­да гне­тет тяже­стью страш­ной меня.
Вижу роди­те­лей плач, на лице сво­ем чув­ст­вую сле­зы,
И погре­баль­ный горит факел — не сва­деб­ный здесь.
О поща­ди же, боги­ня, укра­ше­на пест­рым кол­ча­ном,
Бра­та ко мне позо­ви, чтоб исце­лил он меня.
Раз­ве не стыд­но тебе, что он спа­са­ет от смер­ти,
Ты же, напро­тив, гро­зишь смер­тью без жало­сти мне.
Ведь не я загля­ну­ла бес­стыд­но в пеще­ру, когда ты
Иску­пать­ся в клю­че в сени лес­ной собра­лась.
Нет, не я твой алтарь, средь дру­гих сто­яв­ший, пре­зре­ла,
И пре­зре­нья моя мать не пита­ла к тво­ей.
Я вино­ва­та лишь в том, что про­чла под­лож­ную клят­ву
И смог­ла разо­брать смысл вредо­нос­ных сти­хов.
Ты же, Акон­тий, моля за меня, кури бла­го­во­нья,
Если любишь, и смой с рук навредив­ших вину!
Но поче­му до сих пор, хоть тебе я дала обе­ща­нье,
Дело Диа­на ведет так, чтоб не быть мне тво­ей.
Можешь, пока я жива, наде­ять­ся ты, так зачем же
Жиз­ни лиша­ет меня, свет­лой надеж­ды тебя?
И не верь ты, что тот, кому я обе­ща­на в жены,
Сидя рядом с боль­ной, руки гла­дит мои.
Если ему раз­ре­ша­ют, сидит он, зная, одна­ко,
Что еще девуш­ка я, дев­ст­вен­но ложе мое.
Думаю, он уже понял всю шат­кость сво­их упо­ва­ний,
Это при­чи­на тех слез, что он скры­ва­ет от всех.
Ред­ко и роб­ко лас­кая, он скуп и в сво­их поце­лу­ях,
А назы­вая «сво­ей», он неуве­рен во мне.
Не удив­ля­юсь, ведь чув­ства свои про­яв­ляю откры­то,
Если вой­дет, то к стене я отвер­нуть­ся спе­шу.
Не гово­рю с ним, гла­за закры­ваю, что сплю, при­тво­ря­юсь,
Руку его оттолк­ну, если кос­нет­ся меня.
Стонет, взды­ха­ет, горюя, что я оби­же­на чем-то,
Меж­ду тем как ничем он не обидел меня.
Мне тяже­ло, что при­ят­но тебе это все, что лику­ешь
И что чув­ства свои я откры­ваю тебе.
Если по прав­де ска­зать, то гне­ва ты боль­ше досто­ин,
Ты, кто в сети меня так веро­лом­но пой­мал.
Пишешь, что хочешь увидеть меня, изну­рен­ную жаром,
И хоть далек от меня, но и оттуда вредишь.
Удив­ля­юсь тому, что имя Акон­тия носишь,
Ранит изда­ле­ка и тяже­ло «ост­рие».
Я не вос­ста­ла еще от этой раны, как сно­ва,
Слов­но пикой меня, ранил теперь и пись­мом.
И зачем при­хо­дить, чтоб мною боль­ной любо­вать­ся,
Вот он — воен­ный тро­фей, гени­ем взя­тый тво­им!
Я исхуда­ла совсем, нет румян­ца, блед­ные щеки,
Ябло­ко, пом­ню, твое было вот так же бело.
Мертв этот цвет без оттен­ков, без вся­ких розо­вых бли­ков,
Слов­но из мра­мо­ра лик толь­ко что выруб­лен мой.
Матов быва­ет вот так рос­кош­ный сереб­ря­ный кубок
От воды ледя­ной блеск поте­ряв на пиру.
Если увидишь меня, то ска­жешь, что преж­де не видел:
«Нет! На такую зачем тра­тить искус­ство свое!»
Клят­ву ты мне воз­вра­тишь, боясь сою­за со мною,
Ста­нешь Диа­ну про­сить, чтобы забы­ла о ней.
Может быть, клясть­ся в обрат­ном меня ты захо­чешь заста­вить
И дру­гие сло­ва, чтоб про­чи­та­ла, при­шлешь.
Но хочу, чтобы ты увидел меня, как и про­сишь,
Чтоб убедил­ся, какой ста­ла неве­ста твоя.
И хотя твое серд­це желе­за твер­же, Акон­тий,
Но от меня полу­чить про­сишь про­ще­ние ты.
Поста­рай­ся узнать, к каким мне сред­ствам при­бег­нуть,
Чтоб исце­лить­ся. Пой­ди к богу дель­фий­ско­му в храм.
Слу­хи пол­зут, что и он на меня оби­жен за что-то,
Дан­ное мной при сест­ре сло­во нару­ши­ла я.
Бог и жре­цы, и мои пред­чув­ст­вия в этом еди­ны,
Нет ниче­го, чтоб с тво­ей не сов­па­да­ло меч­той.
Все бла­го­склон­но к тебе, или новые най­де­ны стро­ки,
Те, кото­ры­ми ты всех олим­пий­цев свя­зал?
Раз ты богов поко­рил, то за ними сле­до­вать нуж­но,
И, обе­ту вер­на, руку тебе я даю.
Об осталь­ном забота твоя! Я сде­ла­ла боль­ше,
Чем при­стой­но, веду пись­мен­но речи с тобой.
Все. Уто­ми­ла­ся я, от палоч­ки пис­чей боль­ная
Служ­бу свою выпол­нять боль­ше не может рука.