«Альте захен, альте захен», —
Бедуин кричит на идиш.
Мамелошн — альте захен —
Разве этим нас обидишь?
Надрывается старьевщик:
— Позабудь своё местечко,
Был твой дед перелицовщик,
Просидел весь век за печкой.
Как сюртук того портняжки,
Твой язык перелицован,
Как братишкины рубашки,
Как наследие отцово…
Погоди, старьевщик юный,
Вынесу тебе, пожалуй,
Эти порванные струны,
Этот говор обветшалый,
От завещанного мамой
Мне остались слов осколки.
Пыль её святого Храма
Ты трясёшь в своей кошёлке.
