Владимир Маяковский — Прозаседавшиеся: Стих

Чуть ночь превратится в рассвет,
вижу каждый день я:
кто в глав,
кто в ком,
кто в полит,
кто в просвет,
расходится народ в учрежденья.
Обдают дождем дела бумажные,
чуть войдешь в здание:
отобрав с полсотни —
самые важные!-
служащие расходятся на заседания.

Заявишься:
«Не могут ли аудиенцию дать?
Хожу со времени она».-
«Товарищ Иван Ваныч ушли заседать —
объединение Тео и Гукона».

Исколесишь сто лестниц.
Свет не мил.
Опять:
«Через час велели прийти вам.
Заседают:
покупка склянки чернил
Губкооперативом».

Через час:
ни секретаря,
ни секретарши нет —
голо!
Все до 22-х лет
на заседании комсомола.

Снова взбираюсь, глядя на ночь,
на верхний этаж семиэтажного дома.
«Пришел товарищ Иван Ваныч?» —
«На заседании
А-бе-ве-ге-де-е-же-зе-кома».

Взъяренный,
на заседание
врываюсь лавиной,
дикие проклятья дорогой изрыгая.
И вижу:
сидят людей половины.
О дьявольщина!
Где же половина другая?
«Зарезали!
Убили!»
Мечусь, оря.
От страшной картины свихнулся разум.
И слышу
спокойнейший голосок секретаря:
«Оне на двух заседаниях сразу.

В день
заседаний на двадцать
надо поспеть нам.
Поневоле приходится раздвояться.
До пояса здесь,
а остальное
там».

С волнением не уснешь.
Утро раннее.
Мечтой встречаю рассвет ранний:
«О, хотя бы
еще
одно заседание
относительно искоренения всех заседаний!»

Анализ стихотворения «Прозаседавшиеся» Маяковского

В. Маяковский, как известно, был яростным сторонником революции. Он презирал буржуазное общество и жаждал его уничтожения. Приход к власти большевиков поэт встретил с восторгом. Он радостно приветствовал лозунги о строительстве совершенно нового общества. Постепенно радость Маяковского ослабевает. Несмотря на значительные внешние изменения в душе люди остаются прежними. Возвращаются те же самые отрицательные явления, против которых и была направлена революция. Одной из таких вечных российских проблем является бюрократия. Ей Маяковский посвятил стихотворение «Прозаседавшиеся» (1922 г.).

Произведение начинается с радостной картины раннего начала трудовой деятельности. В молодой стране Советов люди полностью поглощены полезным трудом. Отдыхать некогда, с рассвета многочисленные учреждения наполняются работниками, охваченными трудовым энтузиазмом. Но сразу же появляются иронические интонации автора. Работа начинается с отбора наиболее важных («полсотни»!) дел. Но вместо того, чтобы приступить к их изучению, работники отправляются на заседания.

Появляется сам лирический герой. В его обращении к секретарше («Не могут ли аудиенцию дать?») уже заложена горькая насмешка. Революция провозглашала уравнение всех в правах, но советский проситель вынужден униженно обращаться к рядовому начальнику, как к высокой персоне в царское время. Секретарша также невероятно занята, ее ответ максимально лаконичен и краток. Для рядового посетителя он даже не всегда понятен. Откуда ему знать, что значит «заседание Тео и Гукона»?

Лирический герой проводит время в бесконечном блуждании по лабиринтам лестниц и коридоров в поисках неуловимого «Иван Ваныча». Его до сих пор не могут принять, так как на повестке дня очень «важный» вопрос – «покупка склянки чернил». Абсурдность ситуации подчеркивается тем, что в скором времени исчезает и секретарша, так как она тоже обязана присутствовать на каком-то заседании.

Наконец, ближе к ночи поиски автора заканчиваются успехом: он выясняет, где проходит очередное заседание. Отбрасывая все правила и приличия, герой врывается на него. Его глазам открывается страшная гротескная картина: в зале находятся только половинки людей. Автор думает, что сошел с ума, но секретарь его успокаивает. Так как заседания часто проходят одновременно, люди раздваиваются и присутствуют наполовину в разных местах. Эта чудовищное фантастическое зрелище олицетворяет собой буйно расцветшую советскую бюрократию, которая совершенно утратила человеческий облик. Последнее желание лирического героя в начале нового рабочего дня – увидеть «заседание относительно искоренения всех заседаний!».

Стихотворение Маяковского «Прозаседавшиеся» — очень меткий удар сатиры на злобу дня. Уже в начале 20-х гг. советская бюрократия принимала невероятные размеры и значение. В этот период еще возможна была ее критика, чем пользовались талантливые авторы.