Лился елей,
курились фимиамы,
и, оседлавший вроде бы коня,
поглядывал надменно на меня
вальяжный автор возле жирной рамы.
Но я — то знал,
что это не искусство,
что площадь в центре мощного холста
хотя и многолюдна,
но пуста
и в кобуре у постового пусто.
