Перевод Фаддея Зелинского
Действующие лица
- Геракл.
- Деянира, его жена.
- Гилл, их сын.
- Кормилица Деяниры.
- Вестник.
- Лихас, глашатай Геракла.
- Старик, врач Геракла.
- Хор трахинских девушек.
- Без слов: Иола, пленница Геракла.
Действие происходит перед домом Геракла в Трахине.
Пролог
Деянира
(выходит из дома в сопровождении Кормилицы)
Напрасно молвят издавна, что рано
Судить о жизни смертного — несчастна ль
Иль счастлива она — пока он жив.
Я не сошла в Аидову обитель
И все же знаю, что досталась мне
Безмерно тяжкая, лихая доля.
Еще в Плевроне у отца Энея
Такая мне грозила злая свадьба,
Как ни одной из италийских жен.
Мне женихом поток был — Ахелой,
И в трех он образах к отцу являлся:
То настоящим приходил быком,
То скользким змеем приползал, то снова
Как будто муж, но муж быкоголовый,
И с бороды его густой и длинной
Струи стекали влаги ключевой.
Таков был он. Я в ожиданье свадьбы
О скорой смерти всех богов молила,
Чтоб только с ним мне ложа не делить.
И поздно лишь, но все ж на радость мне
Пришел герой, сын Зевса и Алкмены.
Он в бой вступил с чудовищем постылым
И спас меня. Каков был бой — о том
Не расскажу: сама не знаю. Тот лишь,
Кто без забот за зрелищем следил,
Тот лишь о нем способен рассказать;
А я сидела без ума от страха
И красоту кляла, что стольких бед
Грозила стать виновницей. Исход же
По воле Зевса был благополучен.
Благополучен… так ли? Стала я
Избранницей Геракла; но с тех пор
Страх за него — мой неотлучный спутник.
За ночью ночь тревогой я томлюсь.
Детей своих — и тех он редко видит;
Так пахарь отдаленный свой надел
К посеву лишь и к жатве навещает.
Лишь в дом вернется — из дому уж гонит
Его царя презренного приказ.
Окончен ныне службы срок — и ныне ж,
Как никогда, боюсь я за него.
С тех пор, как он могучего Ифита
Убил, — мы изгнаны, и здесь в Трахине
В чужих чертогах проживаем; он же
Куда исчез — не знает здесь никто.
Одно лишь знаю, что в душе кручину
Он горькую оставил по себе.
Да, чует сердце лютое несчастье:
Не день ведь и не два, а десять лун
Без вести все мы — сверх других пяти.
Ах, знать, беда ужасная свершилась:
Такую запись он оставил… Боги!
Удар вы отвратите от меня!
Кормилица
Не в первый раз, царица Деянира,
Я вижу слезы горькие твои
Об участи ушедшего Геракла;
Я все молчала — но теперь скажу.
Прости, что душу царскую твою
Умом я рабским вразумлять дерзаю
Детей я столько вижу у тебя:
На поиски хоть одного пошли ты —
И первым Гилла. Рад ведь будет он
Увидеть в добром здравии отца.
Появляется Гилл, направляющийся к дому.
Да вот он — в добрый час! — спешит к чертогу.
Знать, не впустую слово я сказала,
И совпаденье на руку тебе.
Деянира
Сын мой, дитя мое! И рабской речи
Удачу бог дарует. Вот она —
Хоть и раба, но речь ее свободна.
Гилл
Какая речь? Скажи, коль можно знать мне.
Деянира
Так много дней отец твой на чужбине;
Достойно ли, что ты не знаешь, где он?
Гилл
О нет, я знаю, если весть правдива.
Деянира
Где ж он, дитя? Что слышал ты о нем?
Гилл
Весь год минувший, говорят, провел он
На рабской службе у жены лидийской.
Деянира
И это снес он? Все тогда возможно!
Гилл
Теперь, я слышу, он свободен вновь.
Деянира
Где ж он живет… иль не живет он боле?
Гилл
В стране евбейской град стоит Еврита.
На этот град походом он пошел.
Деянира
Так знай же, сын мой, о походе этом
Пророчество он верное оставил!
Гилл
Какое? Не слыхал я ничего.
Деянира
Что или с жизнью он на нем простится,
Иль, совершив последний этот подвиг,
Дни остальные в счастье проведет.
Час наступил решающий. Ужели
Ты не пойдешь отцу на помощь? В нем ведь
Спасенье наше; с ним мы все погибли!
Гилл
Конечно, мать, готов идти; и раньше
Пошел бы, если б знал про слово бога.
Отцу во всем сопутствовал успех —
Бояться за него не приходилось.
Теперь же, зная, что ему грозит,
Не прекращу я поисков, покуда
Всей правды я о нем не обнаружу.
Деянира
Иди же, сын мой. Сам ты будешь рад,
Хотя и поздней, но счастливой вести.
Гилл уходит.
Парод
На орхестру вступает Хор трахинских девушек.
Хор
Строфа I
Тебя я зову, кого звездная ночь,
Теряя покров лучезарный, рождает
И вновь усыпляет на пламенном ложе —
Тебя я зову, Гелиос, Гелиос!
Поведай, владыка сверкающих стрел —
Где ныне приметил ты сына Алкмены?
Скитается ль он по извилинам моря?
В Элладе ли, в Азии ль ищет приюта?
Поведай нам, бог, о сияющем взоре!
Антистрофа I
Я вижу — и сердце щемит мне печаль —
Я вижу награду борцов, Деяниру,
В слезах неутешных, в тоске неусыпной,
Как пташку лесную, певицу скорбей.
Все мысли ей занял зловещий уход
Скитальца-супруга; и ночью глухою
Не сходит печаль с овдовелого ложа,
Не сходит с ума лиходейка-забота;
Все чует беду истомленное сердце.
Строфа II
Как в пучине разъяренной
Под крылом ветров могучих
Справа, слева вал за валом
Ударяет на пловца,
Так и витязя-кадмейца
То крутит, то вновь возносит
В многотрудном море жизни
Разъяренная волна.
Все же бог его поныне
От обители Аида
Невредимого спасал.
Антистрофа II
Дай же в речи дружелюбной
Упрекнуть тебя, подруга:
От надежды ты отрадной
Отрекаться не должна.
Ведь и царь — вершитель мира,
Зевс-Кронид, в земной юдоли
Дней безоблачного счастья
Человеку не судил,
И Медведицы вращенье
Круговое с горем радость
Чередует для людей.
Эпод
Да; не всегда царит на небосклоне
Ночь звездная; не навсегда навис
Мрак горести над жизнью человека.
И счастье и нужда
Сегодня одному,
Другому завтра достаются в долю.
Запомни же навек,
Царица, речь мою,
Когда опять томиться будешь страхом:
Ужели сына своего в беде
Оставит Зевс. Кто этому поверит?
Эписодий первый
Деянира
Вам ведома тоски моей причина;
Но как я стражду, милые, того
Не знаете, и знать вам не желаю.
Ах, молодежь! Мы в парниках ее
Растим и холим, чтоб ни солнца зной,
Ни дождь ее, ни ветер не касался;
Беспечна жизнь ее до той поры,
Когда девица женщиною станет
И причастится тех ночных печалей,
В которых страх за мужа и детей.
Изведав это, по себе поймете,
Какое горе сердце мне щемит.
Я много слез и раньше проливала,
Но никогда так горько, как теперь.
Когда Геракл в последний путь сбирался,
Он мне дощечку с письменами дал
Старинную — до тех пор он ни разу,
На подвиг отправляясь, не решался
Ее оставить дома: знал он твердо,
Что побеждать идет, не умирать.
Теперь же, точно с жизнью он прощался,
Определил он вдовий мой надел
И детский — сколько каждому в наследье
Земли отцовской оставляет он, —
И срок поставил: Если на чужбине
Сверх года он три месяца пробудет,
То это значит: или он погиб.
Иль, смерти избежав, домой вернется,
Чтоб жизни путь в покое завершить.
То божье слово, молвил он; ему же
В Додоне дуб его открыл старинный
Устами двух пророчиц-голубиц.
И ныне срок тот наступил, подруги,
И слово божье исполненья ждет.
И никогда так сладко мне не спится,
Чтоб мне с постели не вскочить в испуге,
При мысли, что лишиться я должна
Храбрейшего из всех мужей на свете.
Корифей
Ни слова больше! К нам идет мужчина
Увенчанный; знать, радость он несет.
Вестник
(поспешно приближается, со стороны города)
Моя царица, первым из гонцов
Освобожу тебя от страха. Муж твой
Жив, победил и дань победы славной
Несет родным Трахина божествам.
Деянира
Что ты сказал, старик? Скажи еще раз!
Вестник
Сказал, что скоро твоей супруг желанный
Вернется к нам с победоносной ратью.
Деянира
Кто знать вам дал? Трахинец иль чужой?
Вестник
Там, где наш скот пасется на лугу,
Глашатай Лихас всем нам весть поведал,
И я к тебе бежать пустился первым,
Чтоб первым дар и милость заслужил.
Деянира
Что ж сам он медлит, если весть благая?
Вестник
Не так легко пройти ему, царица:
Его народ малийский обступил,
С расспросами дорогу преграждая.
Ведь кто тоскою истомился, тот
Не отойдет, не насладившись вдоволь.
Так вот и он, их воле угождая,
Своей лишился; но придет он скоро!
Деянира
О Зевс, властитель Эты заповедной!
Ты поздний мне, но светлый дар прислал.
Запойте песню вы, что в доме нашем,
Вы, у дверей! Нежданным солнцем ясным
Взошла та весть, что жизнь мне принесла.
Гипорхема
Хор
В свадебном веселье
Возликуй, чертог!
Дружной песней славьте,
Юноши, владыку:
Аполлон вам внемлет,
Сребролукий бог.
Пойте, девы, звонко:
«О пеан, пеан»!
Ту, что в мраке ночи
Светочи возносит,
Чья стрела пугливых
Ланей поражает —
Ваша да прославит
Артемиду песня,
С ней соседних нимф!
Помчусь и восторженной пляской
Отвечу на флейты призыв.
Ты видишь, меня возбуждает
Твой плющ, эвоэ! всемогущий
Владыка ума моего:
В вакхической радости гонит
Прислужниц своих Дионис.
На орхестре появляется Лихас, сопровождающий пленниц.
Хор
Ио, ио пеан!
(Деянире)
Смотри, смотри, подруга!
Лицом к лицу блаженство
Ты видишь наконец.
Деянира
Да, милые; от глаз моих не скрылся
Вид этот — долго я ждала его!
(К Лихасу)
Тебе, глашатай, первый мой привет!
Давно желанный, если только радость
Ты мне несешь.
Лихас
Да, госпожа моя,
Сколь радостен привет твой, столь отраден
И наш приход. За добрые дела
Достойно добрыми встречать словами.
Деянира
О дорогой, на первый мой вопрос
Ответ дай первый: жив ли мой Геракл?
Лихас
Конечно. Я живым его оставил,
Цветущим, сильным, без следа болезни.
Деянира
В стране родной, иль варварской? Скажи!
Лихас
В Евбее. В честь кенейского он Зевса
Там жертвенник и рощу освящает.
Деянира
Обета долг? Иль приказанье бога?
Лихас
(показывая на пленниц)
Он дал обет, когда с оружьем бранным
Их город он поработить сбирался.
Деянира
А кто они, скажи мне, и откуда?
Мне жаль их — если жалость тут уместна.
Лихас
Их муж твой, взяв Еврита град, богам
Наградой выбрал и себе добычей.
Деянира
Еврита град? Так под его стенами
Весь долгий срок разлуки он провел?
Лихас
Не весь. Он долго у лидийцев медлил,
(Так говорит он сам) — не доброй волей,
А купленный. Негодовать не должно
На то, что Зевс определил, жена.
Он, проданный лидиянке Омфале,
Исполнил год (так говорит он сам),
И так был уязвлен обидой этой,
Что клятву дал виновника ее
Поработить с женою и детьми.
И слово мужа не пропало даром.
Очистившись, дружину он набрал
Из люда пришлого — и грянул бой
У стен Еврита: всех своих страданий
Его считал виной он одного.
К нему однажды, как кунак старинный,
Он гостем в дом вошел. И что ж? Хозяин
Глумился словом и недоброй мыслью,
Что гость, владыка всеразящих стрел,
Уступит меткостью его сынам,
Что он, как раб последний, господину
Готов во всем покорно угождать.
И на пиру его, в хмельной отваге
Прогнать с позором со двора велел.
Вскипел ретивый муж. И вот, в отместку,
Когда Ифит, ища табун заблудший,
Его тиринфский замок навестил
И, вниз смотря, но о другом мечтая,
Стоял на вышке — тот его внезапно
Низвергнул в бездну со стены крутой.
Разгневался на то богов владыка.
Отец наш общий, олимпиец Зевс:
Он сына в рабство отдал — в наказанье,
Что он врага — один лишь в жизни раз —
Убил коварством. А убей открыто —
Зевс снизошел бы к справедливой мести:
И небожителям противна спесь.
Теперь их всех язык неукротимый
В Аида свел туманную обитель;
Их город взят. А те, что пред тобой,
Простившись с счастьем, в незавидной доле
К тебе пришли. Так приказал твой муж, —
Его приказ я честно исполняю.
А сам он вскоре, дань священной жертвы
Отцу принесши Зевсу за удачу,
Сюда придет. Таков конец отрадный
Хорошей речи, госпожа, моей.
Корифей
Царица, ныне счастлива ты явно:
И взор и слух победою полны.
Деянира
Конечно, рада повести я славной
О счастье мужа — рада от души.
И быть не может иначе. Но все же
И страх питать за баловня успеха
Велит нам разум: долго ль до паденья?
Ах, жалко мне, так жалко мне, подруги,
На них смотреть, на сирот горемычных,
Бездомных, брошенных в стране чужой.
Давно ль они цвели в свободной доле
Среди своих? Теперь удел их — рабство!
О Зевс-вершитель! Не суди мне видеть
Такого ж гнева твоего на тех,
Что мною рождены! Такой боязнью
Меня исполнил их печальный вид.
(Обращая внимание на Иолу)
Ах, кто ты, кто, страдалица младая?
В девицах ли? Иль матерью слыла?
Не говорит о муках материнства
Твой стан… и столько благородства в нем…
Кто, Лихас, эта пленница? Скажи мне!
Кто мать ее? Как звать ее отца?
Скажи! Всех боле тронута я ею:
Она одна достоинство хранит.
Лихас
Почем мне знать? К чему меня пытаешь?
Евбеянка — и видно, не простая.
Деянира
Уж не царевна ль? Дочь имел Еврит?
Лихас
Почем я знаю? Нам не до расспросов.
Деянира
И имени от спутниц не слыхал?
Лихас
Да нет же: молча путь свой совершал я.
Деянира
(К Иоле)
Откройся ж ты мне, бедная! Ведь горе,
Когда и имя пропадет твое.
Лихас
Не жди ответа. Не изменит дева
Упорству своему. Она ни слова,
Ни звука одного не проронила
На всем пути. В страдании безмолвном
Она лишь слезы льет с минуты той,
Когда добычей поднебесным ветрам
Свой отчий дом оставила она.
Была жестока к ней судьба — но этим
На снисхожденье право ей дала.
Деянира
Иди же с миром в дом мой, чужестранка,
Так, как самой приятней. Не хочу я
Страданий новых причинять тебе:
Довольно терпишь ты и так. — И мы
Войдем во двор: тебе собраться надо
В обратный путь, мне — к встрече дом убрать.
Лихас с пленницами и Деянира направляются к воротам; Вестник выступает ей навстречу.
Вестник
(Деянире)
Не торопись. Дай им уйти — узнаешь,
Кого ты в дом ввела, узнаешь все,
Что от тебя намеренно скрывают:
Об этом мне вся истина известна.
Деянира
О чем ты? Для чего еще мне медлить?
Вестник
Меня послушай. Давеча ведь правду
Тебе сказал я — и теперь скажу.
Деянира
Что ж, позовем обратно тех? Иль тайну
(указывая на хор)
Лишь мне да им согласен ты открыть?
Вестник
Тебе да им; а те пускай уйдут.
Лихас и пленницы уходят в дом.
Деянира
Они уж скрылись; говори, что знаешь.
Вестник
Глашатай этот весь рассказ свой длинный
Вел по неправды колее кривой.
Он или ныне стал гонцом коварным,
Иль раньше лживым вестником пришел.
Деянира
Что говоришь ты? Выскажись яснее!
В недоуменье ты поверг меня.
Вестник
При всем народе этот человек
Рассказывал, что ради девы пленной
Твой муж престол Еврита ниспроверг
И стены срыл Эхалии венчанной,
Что лишь Эрот из всех богов небесных
Его на подвиг бранный вдохновил —
Не Лидия, не прихоти Омфалы,
Не рабской службы у нее позор,
Не смерть Ифита, сброшенного в пропасть,
Как он теперь притворно говорит.
Вначале словом он склонить пытался
Ее отца, чтоб дочь свою родную
Ему для тайных наслаждений дал.
Отказ. Тогда, предлог пустой придумав,
Он двинул рать на родину ее.
Царя-отца он лютой смерти предал,
Разрушил город, а красу-царевну —
Ты видела? — он в дом к тебе ведет!
Ведет не спроста, не рабой смиренной —
Об этом ты и думать не должна:
Уж коль он страстью воспылал такою…
Прости; решил я все тебе открыть,
Царица, что от Лихаса я слышал.
Не я один, а весь народ трахинский
Со мной там был; спросить любого можешь.
Тебя рассказ мой огорчил, я вижу:
Что ж делать! Правду я зато сказал.
Деянира
О горе, горе! Что со мной творится?
Какую язву тайную ввела
Я в терем свой! Так вот она какая
Безродная, как клялся провожатый!
Вестник
Да, как же! В блеске красоты и славы,
Державного Еврита дочь, она
Звалась Полой — а ее он рода
Не мог назвать: не наводил, мол, справок…
Корифей
Погибнут пусть не все злодеи — тот лишь,
Кто втайне зло недолжное творит!
Деянира
Как быть, подруги? Так поражена я
Всем слышанным; не знаю, что мне делать.
Корифей
Войди в хоромы, допроси его:
Он скажет правду, лишь пытай построже.
Деянира
Да, я войду. Совет дала ты здравый.
Вестник
А мне остаться? Иль войти прикажешь?
Деянира
Нет, оставайся. И послов не надо:
Он добровольно из дому идет.
Лихас
(выйдя из дому)
Что мне Гераклу передать, царица?
Ты видишь, я в обратный путь готов.
Деянира
Пришел так поздно, и уже уходишь,
Разговориться не успев со мной!
Лихас
Я на вопросы отвечать согласен.
Деянира
И правду всю мне скажешь, без утайки?
Лихас
Клянуся Зевсом — все, что знаю сам.
Деянира
Скажи мне: кто та пленница, что в доме?
Лихас
Евбеянка; а кто отец, — не знаю.
Вестник
Смотри сюда: ты знаешь, перед кем ты?
Лихас
А ты зачем вопрос мне этот ставишь?
Вестник
Изволь ответить, коль в уме ты здравом.
Лихас
Я пред державной Деянирой, дщерью
Энея и Геракловой супругой —
Коль не ослеп я, — госпожой моей.
Вестник
Вот это и хотелось мне узнать.
Ты госпожой ее назвал?
Лихас
По праву.
Вестник
Какую ж казнь ты претерпеть достоин,
Когда ее ты нагло обманул?
Лихас
Я обманул? Брось выдумки, почтенный!
Вестник
Не я, а ты выдумывать горазд.
Лихас
Я ухожу; тебя мне слушать глупо.
Вестник
Постой: ответь мне кратко на вопросы.
Лихас
Что ж, спрашивай; не молчалив, небось.
Вестник
Ту пленницу, что ввел ты в дом — ты понял,
О ком я говорю?
Лихас
Что ж дальше? Понял.
Вестник
Ее ты знать не хочешь; а тогда
Ведь звал Полой, дочерью Еврита?
Лихас
Где звал? Кто слышал? Кто во всей Элладе
Свидетелем, что так я звал ее?
Вестник
О, сколько хочешь! В сборище трахинцев
Огромная толпа тебе внимала.
Лихас
Эге!
Сказал я лишь, что ходит слух такой,
Догадка — не отчет о деле верном.
Вестник
Какая там догадка! Ты ль не клялся,
Что вводишь в дом ее женой Геракла?
Лихас
Женою, я? Царица дорогая,
Скажи хоть ты, что это за чудак?
Вестник
А тот чудак, что слышал от тебя —
Вот как теперь — что из любви он к деве
Эхалию разрушил всю дотла.
Да; что тому не Лидия причиной,
А только к ней внезапная любовь.
Лихас
Вели ему уйти, царица! Право,
Под стать ли мне, степенному мужчине,
На всякий бред больного отвечать?
Деянира
Нет, ради Зевса, чей перун сверкает
С вершины Эты: все открой мне, все!
Ты не пустой ведь женщине внимаешь.
Я знаю сердце человека; знаю,
Самой природой не дано ему
Всегда одним и тем же увлекаться.
А тут еще — Эрот. Кто с ним дерзает
Тягаться силой, как борец в палестре,
Тот безрассуден. И богами он
Державно правит прихотью своею,
И я его изведала законы;
Теперь другая женщина — как я.
Мне ль мужа своего корить, что он
Болезни той безропотно отдался?
Иль ту бранить, что страсть в нем пробудила,
В которой для меня позора нет.
Нет, не безумна я. А ты запомни:
Коль мой супруг ко лжи тебя наставил,
То школу ты постыдную прошел.
А если сам себя в науке этой
Ты воспитал, то вместо благородства
Ты лишь дурную славу обретешь.
Скажи мне правду. Ведь прослыть лжецом —
Свободному тяжелая обида;
А истины ты все равно не скроешь:
Свидетелей не мало — их спрошу.
Иль ты меня боишься огорчить?
Мне неизвестность тягостна, не спорю;
Но в знанье нет угрозы для меня.
Уж сколько женщин в жены брал супруг мой!
И что ж? слыхала ль хоть одна из них
Дурное слово от меня? И этой,
Хоть расплывись она в любви, — не трону.
О нет; мне жалость вид ее внушает
Сильнейшую. Своею красотой
И собственную жизнь она сгубила,
И отчий город, бедная, неволей
Разрушила. — Но в этом боги властны.
Ты можешь лгать кому угодно, мне же
Всегда и всюду правду говори.
Корифей
Она права; послушайся: не спорь,
И все тебе мы благодарны будем.
Лихас
Царица дорогая! Так разумны
Слова твои, как далеки от спеси,
Что я молчать и скрытничать не в силах.
Да, прав тот вестник. К ней Геракл в те дни
Неудержимой страстью загорелся;
Из-за нее в потоках крови бранной
Эхалия родная пала в прах.
Все ж должен за него я заступиться.
Не отрекался от нее нигде он,
И страсть свою скрывать мне не велел,
Я сам, царица, не решился вестью
Правдивой сердце огорчить твое
И провинился — коль вина тут есть.
Теперь ты знаешь все — и в знанье этом,
К твоей, к его отраде обоюдной,
Люби ту деву и сдержать старайся
То слово ласки, что ты ей сказала:
Ведь он — во всем непобедимый витязь
И лишь пред ней оружие сложил.
Деянира
Я и сама так поступить решила.
Усиливать лихое наважденье
Безумным богоборством не хочу.
Теперь войдем. Тебе я передать
Словесное имею порученье
И дар ответный на дары его.
Пришел ко мне ты с полными руками —
Не след тебе с пустыми уходить.
Стасим первый
Хор
Строфа
Великую силу являет в бою
Афродита!
Сказать ли, как власть испытали ее
Царь вселенной
И ночи подземной владыка,
И грозный земли колебатель,
Бог трезубца?
Оставим блаженных. Какие борцы
Отважились в бой ради свадьбы твоей,
Деянира!
В каких поединках они проявили
Под градом ударов, покрытые пылью,
Мощь и удаль?
Антистрофа
Пришел Ахелой, эниадский поток
Грознорогий,
С безмерною силой в копытах, быка
Дикий образ.
Пришел и от Вакховой Фивы
С копьем, булавой и стрелами
Сын Кронида.
Такие противники, страстью горя,
Спустились в поляну для брака с тобой,
Деянира!
Но ведала бой, управляя незримо,
Одна лишь владычица неги любовной —
Афродита.
Эпод
Посыпались рук богатырских удары,
Вокруг раздалось бряцание стрел,
Рога заскрипели; стоял над поляной
Вперемежку рев и стон.
Вот строятся «лестниц» крученые козни,
Вот гибельной «плигмы» исход роковой;
А нежная дева о взоре прекрасном
На кургане мужа ждет.
Ах, как зритель равнодушный
Я пою о славной брани;
Но был жалостен невесты
Дожидающейся лик,
Жалостен, когда расстаться
Ей с родимою велели
И как сирую телицу
На чужбину увели.
Эписодий второй
Деянира
(выходит из дому с запечатанным ларцом в руках)
Украдкой к вам я вышла, дорогие,
Пока с младыми пленницами Лихас
Ведет внутри прощальный разговор.
Хочу сообщить вам, что я совершила,
Хочу участью вашему доверить
Глухую скорбь истерзанной души.
Ту деву (только подлинно ли — деву?)
Я приняла, как судовщик товар —
Товар обидный, купленный ценою
Любви моей. И вот теперь нас двое,
И под одним мы одеялом ждем
Объятий мужа; вот какой гостинец
Геракл, мой верный, любящий супруг,
Привозит мне — за то, что я так долго,
Так честно дом скитальца берегла!
Хоть гнева не питаю я в душе
(Привыкла я к такой его болезни),
Но с нею жить в одном и том же браке —
Нет, это выше женских сил. К тому же
Ее краса, я вижу, расцветает,
Моя — идет на убыль, а мужчины
Любовный взор лишь свежестью прикован
И облетевшим брезгает цветком.
И я боюсь, что будут звать Геракла
Моим супругом, мужем же — ее.
Но вновь скажу, что гневаться — не дело
Разумной женщины; хочу вам только
Доверить мысль спасения мою.
Давно храню в ковчеге медном, девы,
Я давний дар чудовищного Несса.
В дни юности его я собрала
В потоках крови, что с груди косматой
Струились издыхающего зверя.
Тот Несс тогда через Евен глубокий
Людей за плату на плечах своих
Перевозил, без весел, без ветрила.
Он и меня, когда, отцу покорна,
С Гераклом в первый путь я снарядилась,
Понес чрез реку. На средине брода
Рукой нескромной он меня коснулся;
Я вскрикнула — и тотчас Зевсов сын
В него стрелу крылатую пустил.
Стрела со свистом грудь ему пронзила
И в легкое впилась; сраженный насмерть
Сказал мне зверь: «Энея-старца дочь!
Хочу на память о моей услуге
Тебя почтить — за то, что я тебя
Наездницей последней перевез.
Возьми в свой плащ моей ты крови ком,
Что запеклась вокруг стрелы в том месте,
Где яд лернейской гидры в черный цвет
Ее окрасил. Приворот могучий
В нем обретешь ты для любви Геракла:
Какую б впредь ни встретил он жену —
Сильнее, чем тебя, он не полюбит».
О средстве том я вспомнила, подруги,
Хранившемся в дому и под замком,
И вот прибавив снадобья, как Несс
Мне указал, — я этот плащ Гераклу
Им намастила. Вот вам весь рассказ.
В душе я дерзких мыслей не растила
И знать их не хочу; преступных жен
Я ненавижу. Цель моя другая:
Хочу своим я средством превзойти
Ту деву, что заворожила мужа.
Но если вам не по сердцу мой шаг,
Я отказаться от него готова.
Корифей
Надежно ль это средство? Если да, —
То мысль твою одобрить мы согласны.
Деянира
Надежно ли? Уверенность питаю,
Но испытать поныне не могла.
Корифей
Уверенности мало. Зная, действуй;
А знание один лишь опыт даст.
Деянира
Что ж, опыт близок; Лихаса я вижу,
Он у ворот, — готов в обратный путь.
Вы лишь храните тайну, дорогие:
Во мраке и позор нам не в укор.
Лихас
(выходя из дома)
Чем услужить тебе могу, царица?
Проходит время; опозднился я.
Деянира
Чем услужить ты можешь мне, нашла я,
Пока ты с пленными беседу вел.
Прошу тебя вот этот плащ нарядный,
Труд рук моих, супругу передать.
Но вот условие: никто не должен
Опричь владельца надевать его,
Не должен ни палящий солнца луч
Его увидеть, ни трапезы божьей
Святой огонь, ни пламя очага,
Пока он явно, в явном одеянье,
Его богам в день жертвы не представит.
Таков, скажи, был мой обет: спасенным
Его увидев, иль услышав весть
Надежную — в хитон прекрасный этот
Его одеть и показать богам
Слугою новым в новом облаченье.
А достоверность слов моих ты знаком
Ему докажешь, здесь запечатленным.
Итак, иди. Переступить приказ мой
По долгу ты глашатая не волен;
За исполненье ж от обоих нас
Получишь ты двойную благодарность.
Лихас
Клянусь Гермесом, чью несу я службу
Почтенную, ты мной довольна будешь:
И твой ларец ему я передам
Нетронутым, и то привета слово,
Какое мне ты поручить хотела.
Деянира
Ну что ж, ступай. Ты сам ведь знаешь, точно,
Как в нашем доме обстоят дела?
Лихас
Благополучно; так и доложу.
Деянира
Затем… про пленницу… ты сам ведь видел,
Как ласково я встретила ее?
Лихас
Поныне сердце в радости трепещет!
Деянира
Так что ж добавить? Как с ним жажду встречи?
Повременим. Узнать сначала надо,
Насколько жаждет встречи он со мной.
Лихас уходит. Деянира удаляется в дом.
Стасим второй
Хор
Строфа I
О вы, что у скал надбрежных
Кипучий исток блюдете!
Что склоны священной Эты
И средний услон малийский
Зовете страной своей!
Что край населяете морю соседний
Девы златолукой,
Где эллинов речи в собраниях славных
Фермопилы внемлют!
Антистрофа I
640 Вы флейты прекраснозвучной
Услышите голос скоро:
Не вестницей вражьей брани
Придет она — с песней лиры
Сольется призыв ее.
Сын Зевса-царя и Алкмены счастливой
Скоро к нам вернется;
Увенчанный доблестью, знаки победы
Он с собой приносит.
Строфа II
Где не блуждал изгнанник бесприютный?
Двенадцать лун он за морем томился,
И мы не знали ничего.
650 Его ж супруга любящей душою,
В многострадальной доле изнывая,
О нем потоки слез лила.
Но в гневе вскипел Apec:
Час брани лихой настал —
И минули дни тревоги.
Антистрофа II
Вернись же к нам, вернись скорей, желанный!
В путь торопи твой струг многовесельный,
Без отдыха его гони,
Пока до нас не доплывет он, остров
И жертвенник покинув, где ты ныне
Благодаренье шлешь богам.
660 Вернись, но с огнем в груди,
Подвластный чарам любви,
В крови заключенным зверя!
Эписодий третий
Деянира
(поспешно выходя из дому)
О милые, как страшно мне! Боюсь,
Зашла я слишком далеко в затее.
Корифей
В чем дело, Деянира, дочь Энея?
Деянира
Не знаю; но боюсь, что вместо блага
Я страшное свершила злодеянье.
Корифей
Ужель про дар Гераклу говоришь?
Деянира
Да, про него. О, никому совета
Не дам — без знанья действовать впотьмах!
Корифей
Коль можно, объясни, чего боишься.
Деянира
Рассказ о чуде невообразимом
Услышать вам, подруги, предстоит.
Тот белый клок овцы прекраснорунной,
Которым плащ я дома натирала —
Разрушен весь! Не посторонней силой, —
Нет! сам себя, шипя, он пожирает,
По каменному растекаясь полу.
Не поняли вы слов моих, я вижу;
Постойте же, я расскажу вам все.
Из тех наказов, что кентавр мне дал,
Стрелою в грудь жестокой пораженный,
Не позабыла я ни одного.
Так прочно их запечатлела я
В своей душе, как на скрижали медной
Незыблемы чернеют письмена.
Он так учил, и так я поступила:
Хранила эту мазь в укромном месте,
Вдали от света и тепла, покуда
Я испытать его не пожелаю.
Все это свято я блюла. И вот,
Когда настало время, в мраке дома
Натерла я мой плащ, клок шерсти вырвав
У нашей же овцы, затем сложила
И схоронила в ящике, как сами
Вы видели: луч солнечный его
И не коснулся. — А теперь, домой
Вернувшись, несказанное я вижу
Явленье, выше мысли человечьей:
Тот клок овечьей шерсти, коим плащ
Я натирала, — бросила случайно
Я в самый жар, на солнцепек. Нагревшись,
Он по земле вдруг растекаться стал,
Теряя вид свой прежний, рассыпаясь,
Как сыплются опилки под пилой.
Так он лежит — а где лежал он раньше,
Вскипают комья краснобурой пены,
Как будто кто густую влагу пролил
Плодов созревших Вакховой лозы.
Не знаю, что подумать, — только вижу,
Что страшное я дело совершила.
Ради чего и за какую милость
Стал бы тот зверь в минуту страшной смерти
Ко мне, виновнице, благоволить?
Нет! Он убийце отомстить хотел
И для того мне вкрадывался в душу.
Теперь я это поняла, но поздно!
Да, чует сердце: мужа своего,
Одна из смертных, я свожу в могилу!
Хирон был богом, да; но и его
Замучила стрелы отрава этой.
Всем гибельно ее прикосновенье;
Теперь еще через кентавра кровь
Тот черный яд прошел; ужель Геракла
Он пощадит? Безумное желанье!
Но твердо я решила, если он
Оставит свет, под тем же пасть ударом —
Невыносимо жить в бесславье той,
Которой честь всех жизни благ дороже.
Корифей
Явленьям грозным страх — обычный спутник;
Все ж до исхода не теряй надежды.
Деянира
Кто замыслы безумные взлелеял,
Тому надежда сил не придает.
Корифей
Но если кто невольно виноват,
Того прощают — и тебе простится.
Деянира
Так не участник горя рассуждает,
А тот, кто сам беды не испытал.
Корифей
Речь прекрати, коль сыну ты не хочешь
Ее доверить: с поисков отца
Он возвратился и сюда спешит.
Стремительным шагом входит Гилл.
Гилл
О мать моя! Уж лучше б я не встретил
Тебя живой; иль матерью другого
Ты б стала; иль безжалостное сердце
На лучшее бы променять могла!
Деянира
За что, мой сын, ты так жесток ко мне?
Гилл
За то, что мужа… да! что моего
Родителя сегодня ты убила!
Деянира
Что говоришь, дитя мое! Опомнись!
Гилл
То говорю, чего уж не исправить.
Былого не вернешь ты в небытье.
Деянира
Откуда эта весть? С чьих слов, мой сын,
Меня винишь ты в столь несчастном деле?
Гилл
Я видел сам тяжелые мученья
Отца; не нужен мне язык чужой.
Деянира
Где ж ты нашел, где встретил ты его?
Гилл
Ты хочешь знать? Наслушаешься вдоволь.
Когда с похода славного домой
Он возвращался, город взяв Еврита,
И вел с собой победные трофеи
И первенцы добычи для богов, —
Есть мыс Евбеи; с двух сторон его
Морской колеблет вал; зовут Кенеем, —
Там Зевсу он родителю алтарь
Отмежевал и лиственную рощу.
Впервые там увидел я его
И в радости с тоской своей простился.
Уж к жертве он обильной приступить
Сбирался — вдруг его глашатай Лихас
Вернулся из дому, твой дар неся,
Плащ смертоносный. Он его надел,
Во всем наказу твоему послушный,
И в нем быков двенадцать непорочных
Заклал, почин добычи; всех же сто
Голов скота различного привел он.
Вначале он с душою просветленной
Мольбы, несчастный, возносил к богам,
Одежде новой радуясь. Когда же
Огонь священной жертвы разгорелся
В борьбе и с кровью и с древесным соком, —
Пот выступил на теле у него,
И по суставам плащ к нему прильнул
Везде вплотную, точно столяром
Прилаженный. Вдруг бешеная боль
Встрясла его, проникши в мозг костей,
И стала грызть кругом себя отрава,
Как яд грызет гадюки ненавистной.
Тут крикнул он глашатая-беднягу,
В злодействе неповинного твоем, —
С каким коварным замыслом тот плащ он
Ему принес? В недоуменье Лихас
Сказал, что твой и только твой — вручил
Он дар ему, приказ твой исполняя.
Едва услышал эти он слова,
И судорога в легкие внезапно
Ему вонзилась болью беспощадной —
Схватил он за ногу его в том месте,
Где голени вращается сустав,
И бросил о скалу, что среди моря
Его волной обрызгана кругом.
Разбился череп надвое, и белый
Потек с волос облитый кровью мозг.
Заголосил народ: двойное горе! —
Смерть Лихаса, безумие Геракла!
К нему никто приблизиться не смел.
Метался он, то вскакивал, то падал,
Со стоном, с ревом; вторили вокруг
Локрийцев склоны горные и скалы
Евбейские. И долго он метался,
В стенаньях долго он вопил, твое
Неласковое ложе проклиная,
Несчастная, и свадьбу у Энея,
Которой жизнь он загубил свою.
Но, наконец, средь жертвенного дыма
Подняв свой взор блуждающий, на мне
Остановил его. Стоял в толпе я
И слезы лил. Позвав меня, сказал он:
«Приблизься, сын мой, не бросай больного,
Не бойся гибель разделить мою,
И, если можешь, унеси в пустыню,
Где б не увидел смертный глаз меня.
Но если жалость ты ко мне питаешь,
То хоть отсюда увези, хоть здесь
Не дай мне умереть!». Приказ услышав,
Его на дне мы лодки уложили
И переправили сюда с трудом
Безмерным: в корчах он кричал все время.
И скоро вы увидите его —
Живым ли, иль скончавшимся, не знаю.
Ты ж, мать моя, и в замысле преступном
Уличена и в деле. Пусть за все
Тебе отмстит карающая Правда
И грозная Эриния, — коль вправе
Тебя я проклинать. Но нет! Я вправе:
Ты это право мне дала, убив
Из витязей храбрейшего — ему же
Ты равного не встретишь никогда.
Деянира в молчании направляется к дому.
Корифей
Ты молча удаляешься? Пойми же,
Молчаньем подтверждаешь ты вину!
Гилл
О, дайте ей уйти — пускай хоть ветер
Ее прогонит от очей моих!
Возможно ли кичиться материнством
Той, что забыла материнский долг?
Иди же с богом! Радость же, которой
Отца ты наградила моего,
Тебе самой я испытать желаю!
Быстро уходит во двор.
За ним скрывается в доме и Деянира.
Стасим третий
Хор
Строфа I
Сбывается, подруги, на глазах
То вещее слово,
Что изрекло в пророчестве старинном
Само провиденье:
Когда, истекая, исполнит месяцев двенадцать
Двенадцатый год испытаний, — отдых он исполнит
Истому сыну Зевса.
И правду поведал бог;
Смежит ему очи смерть —
Какая ж за гробом служба
Ему предстоит еще?
Антистрофа I
Вы слышали: коварство роковое
Смертельною сетью
Его опутало кентавра, мучит
Отравою яда,
Что смерть родила, воспитал же змей искристокожий.
Увидит ли завтрашним утром новое он солнце,
Крови отведав гидры?
Косматого зверя с ней
Впились ему в грудь шипы;
Созрели лихие козни,
И гибельный жар вскипел.
Строфа II
Не поняла глухой угрозы
Жена несчастная; она
Предвидела крушенье дома,
Куда влетела, словно вихорь,
Геракла новая любовь.
Послушалась она чужого слова
В минуту встречи роковой.
Теперь она в горе вся,
Теперь неутешных слез
Живые потоки льет;
Свершился рок; предстало пред очами
Горе без меры.
Антистрофа II
Наружу рвутся слез потоки:
Увы, Кронидов сын, увы,
Такая боль вступает в тело,
Какой от вражеских ударов
Ты никогда не испытал.
О ты, копье, что пламенем зловещим
Перед Эхалией неслось!
Не ты ль привело тогда
Невесту с далеких гор
На брак торопливый к нам?
Но все вершила, властвуя воочью,
Ты, Афродита!
Эписодий четвертый
Из дома слышен плач.
Предводительница первого полухория
Ошиблась я? Иль подлинно в чертоге
Раздался плач — вы слышали, подруги?
Предводительница второго полухория
Да, точно.
Глубокой скорби голос к нам несется:
Недоброй тайны терем этот полн.
Корифей
Ты видишь?
С лицом печальным, с сумрачною бровью
Идет старушка вестницею к нам.
Кормилица
(Выходит из дома)
О девы, скольких бед нам стал почином
Дар злополучный, посланный Гераклу!
Корифей
Что нового случилось? Говори!
Кормилица
В последний путь царица Деянира
Отправилась недвижною стопою.
Корифей
Неужто — к смерти?
Кормилица
Ты узнала все.
Корифей
Она скончалась?
Кормилица
Ты вторично слышишь.
Коммос
Корифей
Несчастная! Но как она погибла?
Кормилица
Самой горестной смертью.
Хор
Как же встретила она эту смерть?
Кормилица
Сама себя убила.
Хор
Что за мысль, что за боль
На смертельное лезвие
Ее, бедную, бросила,
Смерть за смерть: казнь за казнь
Беспощадной свершая рукой
С клинком, несущим гибель?
Ты видела ее в ее гордыне?
Кормилица
Да, видела, как видят, стоя рядом.
Хор
Как же, как? Молви, расскажи!
Кормилица
Сама в себя вонзила смертный меч.
Хор
Что ты говоришь?
Кормилица
Правду одну.
Хор
Накликала, накликала
Всесильную Эринию
Невеста новоявленная на нас!
Кормилица
Да, это так. И если бы ты рядом
Стояла, был бы плач еще больней.
Корифей
И женская не дрогнула рука?
Кормилица
Увы! послушай и суди сама.
Она одна вошла под сень чертога;
Когда же сына во дворе она
Увидела — он мягкими коврами
Носилки настилал, чтоб их отцу
Навстречу вынести — в свои покои
Она ушла, от глаз людских спасаясь.
Там припадала к алтарям она
И плакала, что уж никто не будет
У них молиться; плакала, касаясь
Той утвари, что ей дотоль служила.
Вперед, назад блуждая по покоям,
То с тем встречалась, то с другим она
Из милых слуг — и из очей ее
Струились слезы; и о доле горькой
Она своей скорбела, и о доме,
Чужой отныне прихоти подвластном.
Затем умолкла. Вдруг в порыве быстром
В Гераклов терем мчится. Я в тени
Слежу незримо. Вижу, одеяла
Она бросает на Геракла ложе.
Устлав его, сама поверх садится
И, волю дав потокам слез горючих,
«Прости, — сказала, — брачный терем мой,
Прости навеки; уж не примешь боле
Ты ввечеру под сень свою меня!»
Сказавши так, руки движеньем страстным
Расстегивает плащ она в том месте,
Где на груди застежка золотая
Красуется, и разом обнажает
Бок левый и плечо. В испуге я
Бежать пустилась, сколько сил хватало,
Чтоб о недобрых замыслах ее
Поведать Гиллу; но пока туда
И вместе с ним обратно я бежала —
Беда свершилась: застаем ее
Мечом двуострым в сердце пораженной.
Сын завопил: ведь это сам ее
Он в гневе натолкнул на злое дело.
Узнал к тому ж, хоть поздно, от домашних,
Что нет вины на матери, — она
Доверилась внушению Кентавра.
Тут юноша несчастный уж не мог
Утешиться: без устали он с плачем
Мать призывал, в уста лобзал немые,
На труп, упал со стоном, проклиная
Свои упреки прежние. Кричал,
Что сиротой он полным стал, отца
И матери в единый день лишившись.
Вот весть моя. Безумен, кто вперед
На пару дней загадывать берется;
Не существует завтра для тебя,
Пока безбольно не прошло сегодня.
(Уходит в дом.)
Стасим четвертый
Хор
Строфа I
Дань слезы кому воздам?
Чаша горя где полней?
Тяжко, тяжко мне судить!
Антистрофа I
Скорбь пришла под этот кров,
Новой скорби с моря ждем.
Здесь иль там — не все ль одно?
Строфа II
Ах, пусть бы внезапный вихрь
На нас с утесов фессалийских грянул,
На бурных крыльях вдаль отсюда нас унес!
О Зевса многославный сын!
Боюсь умереть от страха,
Тебя завидя лишь средь нас!
А уже говорят, что несут тебя к нам,
Томимого злою болью —
Чудо выше чуда.
Антистрофа II
Ах, близкого горя песнь,
Как соловей тоскующий, я пела!
Печальным шагом к нам чужая рать идет.
Куда несут его? С какой
Заботой влекут бесшумно
Тяжелых поступь ног они!
Ах, безмолвно лежит он у них на руках!
Что с ним? Неужто он умер!
Иль во сне забылся?
Эксод
Воины вносят находящегося в забытье Геракла.
Его сопровождает старый слуга.
Навстречу им из дома бросается Гилл.
Гилл
О отец мой, о горе, не стало тебя!
Как мне быть? Что мне делать? О горе!
Старик
Ах, умолкни, мой сын! Не тревожь, не буди
Беспощадную боль в разъяренном отце.
Он не умер еще: закуси же уста
И молчи.
Гилл
Что сказал ты? Не умер?
Старик
Не буди ж ты его! Он лежит в забытье.
Пусть оставит его хоть на время, дитя,
Ненавистный недуг.
Гилл
Ах, не в силах нести
Это горе я: сердце заныло.
Геракл
(просыпаясь)
О Зевс!
Где, в какой я стране? Что за люди меня,
Истощенного вечною болью, несут?
О несчастная доля страдальца!
А! грызет ведь, проклятая, снова!
Старик
(Гиллу)
Не полезней ли было молчанье хранить?
Ты развеял завесу целебного сна
Ему с вежд и главы!
Гилл
Захлестнуло меня
Несказанного зрелища горе.
Геракл
О ступень роковая, кенейский алтарь!
Как почтил я тебя — и какою за честь
Отплатил ты мне лаской! О горе!
О, в какое посмешище, Зевс, мой отец,
Обратил ты меня! О, погибнуть бы раз
И не видеть себя
В исступления дикого цвете!
Где тот знахарь лихой, где тот опытный врач
Столь искусной руки, что болезнь бы мою
Против Зевсовой воли сумел усыпить?
Это в сказках лишь бают старинных!
Строфа
А! а! боль грызет!
О, дайте же мне,
О, дайте почить,
Почить смерти сном!
(Старику, старающемуся его удержать)
Ах, куда ты так больно меня наклонил?
Ты погубишь меня!
Взбередил ты зажившие раны!
Боже! Вцепилась опять, шевелится, грызет. Вы откуда
Родом, Эллады сыны недостойные? Вам посвятил я
Жизнь безотрадную всю, и моря очищая и земли;
Сломлен я болью теперь — и никто протянуть мне не хочет
Нож или светлый огонь и спасти от мучений жестоких!
Отсеките ж главу мне, ударом одним
Ненавистную жизнь отнимите!
Старик
(Гиллу)
Мужа болящего сын, мою мощь превышает обуза,
Сам ты отца придержи: ты моложе и много сильнее.
Мне помоги, я прошу.
Гилл
Придержать я родителя в силах.
Но чтобы боль усыпить, ни наружного средства не знаю
Я, ни благого питья; такова уже Зевсова воля!
Геракл
Антистрофа
Мой сын, где ты, где?
Ты здесь, здесь меня
Своею рукой
Коснись, здесь держи.
Она прянула снова и снова впилась,
Она губит меня,
Неприступная, дикая язва!
Новые пытки, Паллада, Паллада заступница! Сын мой,
Ты хоть отца пожалей: обнажив в благочестья порыве
Меч, под ключицей ударь, исцели ненавистную рану,
Матери дело твоей — о, увидеть ее мне паденье
Так, да, именно так, как меня лиходейка сразила:
О родителя брат, о Аид дорогой,
Упокой ты меня,
Упокой быстрокрылою смертью.
Корифей
Как страшны эти стоны, дорогие!
Такой боец такой измучен болью!
Геракл
О, сколько зол — о них и речь ужасна —
И на руках и на плечах я вынес!
Но никогда ни Зевсова супруга,
Ни ненавистный Еврисфей таким
Страданиям меня не обрекали,
Как ныне дочь Энеева — она
С ее притворной кротостью во взоре!
Она мне плащ прислала смертоносный,
Эриниями сотканный в аду;
И этот плащ, прильнув к моим бокам,
Разрушил плоти внешние покровы,
Все жилы легких высосал, и ныне
Уж кровь точит из недр моих живую.
Я весь истерзан, искалечен весь,
Незримыми опутанный цепями.
И кто ж мой враг? Не рать на поле брани,
Не исполинов земнородных племя,
Не дикий зверь, не кто-либо из сильных,
Будь эллин, варвар он, иль кто другой,
На всем пространстве матери-земли,
Которую, скитаясь, я очистил;
Нет, женщина, бессильная, одна
Меня рукой сразила безоружной!
О сын мой! Будь воистину мне сыном!
Пред материнским именем пустым
Не преклоняйся; выволоки сам
Ее из дома и мне в руки дай,
Дабы я знал, мои ль тебе мученья
Внушают жалость, или лик постылый
Преступницы пред справедливой карой.
Решись, мой сын, и пожалей меня!
Уж я ль не жалок! Точно дева с криком
Я слезы лью. А ведь никто не скажет,
Что слышал раньше плач из уст моих;
Я всякую беду встречал без стона,
Таким я был — и женщиной вдруг стал я!
Но нет: приблизься, стань со мною рядом
И посмотри, какой ужасной язвой
Так обессилен я: сорву покров!
Смотрите все на бедственное тело!
Вы видите, как я истерзан весь!
А! Горе, горе мне!
Опять взъярилась судрожная боль
И в грудь впилась; не терпит без мучений
Меня проклятый, гложущий недуг.
Возьми меня, царь Аид!
Ударь в меня, Зевсов луч!
Молю, владыка: пламенем перуна
Испепели меня! Опять она
Грызет, терзает, рвет… О руки, руки,
Хребет и грудь, о мышцы дорогие!
Своей лихою мощью вы когда-то
Насельника Немей, пастухов
Губителя, чудовищного льва
Неслыханно жестокого сразили!
И гидру Лерны, и надменный род
Двуобразный кентавров беззаконных,
И зверя Эриманфского, и пса
Трехглавого, который необорен,
Ехидною рожденный для Аида,
И стража-змея, что у грани мира
Плоды златые юности берег —
О сколько подвигов исполнил я,
И нет того, кто б надо мной гордиться
Победными трофеями дерзнул.
А чем я стал? Издерганы все жилы,
В лохмотьях кожа свесилась, и весь
Опустошен я язвою незримой!
И это я, сын доблестной Алкмены,
Я, сын царя обители надзвездной!
Но знать должны вы: пусть я изничтожен,
Пусть пригвожден, — и этих сил мне хватит,
Чтоб отомстить изменнице своей!
Пусть подойдет, и все кругом узнают,
Что мстить умел врагам своим Геракл
И в жизни дни и в час кончины лютой.
Корифей
Как загрустишь ты, сирая Эллада,
Столь доблестного мужа потеряв!
Гилл
Своим молчаньем дал ты мне возможность
Тебе ответить, мой отец. Послушай,
Хоть ты и болью удручен; просить же
О справедливом лишь я деле буду.
О, не смотри так гневно на меня!
В волненье ты не различишь обмана
Отрады ложной и напрасной злобы.
Геракл
Сказав, что надо, замолчи. Я болен:
Мне мудрствований не понять твоих.
Гилл
Хочу сказать о матери своей,
Ее судьбе, ее вине невольной.
Геракл
О выродок! Ты матери печальник,
Той, что отца убила твоего!
Гилл
Да, матери; теперь молчать не время.
Геракл
Ты прав; греха ее не замолчишь.
Гилл
О новом деле я хотел поведать.
Геракл
Изволь, но помни благочестья долг.
Гилл
Смерть незадолго приняла она.
Геракл
От чьей руки? Звезда блеснула в мраке!
Гилл
От собственной; никто тут не причастен.
Геракл
Увы, мою опередила месть!
Гилл
Узнавши все, от гнева отречешься.
Геракл
Чудная речь; но все же объясни.
Гилл
Она ошиблась в замысле благом.
Геракл
Отца убийство благом ты считаешь?
Гилл
Она приворожить тебя хотела,
Увидев в доме новую невесту.
Геракл
И кто в Трахине столь искусный знахарь?
Гилл
Кентавр когда-то Несс ей посулил
Твою любовь вернуть чудесным зельем.
Геракл
Что ты сказал? О я погиб, погиб,
Навеки солнце для меня зашло.
Теперь я понял смысл моих страданий!
Скорей, мой сын — отца уж потерял ты —
Ко мне всех братьев призови, ко мне
Несчастную Алкмену, что напрасно
Избранья удостоилась Кронида.
Я завещать вам должен слово бога,
Последнее сказание мое.
Гилл
Ах, мать твою хранит Тиринф надбрежный;
Твоих детей при ней же часть живет,
Другие в Фивах: налицо лишь я,
Отец мой; все, что должным ты считаешь.
Я и услышать и свершить готов.
Геракл
Послушай же. Теперь настало время
Мне убедиться, по какому праву
Геракла сыном ты слывешь. Внимай.
Давно отцом объявлено мне было,
Что пасть мне от живых не суждено,
А от того лишь, кто, изведав смерть,
Стал жителем Аидовой юдоли.
И вот кентавр, во исполненье слова,
Меня живого мертвый погубил.
Узнай еще, как с откровеньем древним
Недавнее пророчество сошлось.
Его со слов я записал священных
Многоязычного отцова дуба,
Вошед в нагорную обитель Селлов,
Что на земле покой вкушают голой.
Он обещал мне отдых от трудов
В тот самый день, что ныне жизнью дышит.
На счастие лелеял я надежду,
А отдых значил смерть, — и это верно:
Ведь от трудов лишь мертвые свободны.
Ты видишь, все сбывается, как должно;
Будь же отцу помощником, не жди,
Чтоб гнев в устах моих разбушевался:
Сам уступай, сам помогай отцу,
Являя всем прекраснейший на свете
Сыновнего почтения пример.
Гилл
Меня пугает речь твоя, отец;
Твою же волю я исполню свято.
Геракл
Сперва десницу протяни твою.
Гилл
К чему залога требуешь такого?
Геракл
Скорее дай! Ужель непослушанье?
Гилл
Бери ее: не буду прекословить.
Геракл
Отца главой теперь мне поклянись —
Гилл
В чем клясться мне? Предмет указан будет?
Геракл
В том, что исполнишь веленное дело.
Гилл
Клянусь, отец мой; Зевс свидетель мне.
Геракл
За нарушенье кару призови.
Гилл
Готов призвать, хоть клятвы не нарушу.
Геракл
Вершину знаешь Эты, царство Зевса?
Гилл
На ней не раз я жертвы приносил.
Геракл
Туда ты должен, на руках своих
И избранных друзей, больное тело
Перенести мое; затем, срубивши
С дубов высокоствольных много сучьев
И много диких вырубив маслин,
Воздвигнуть ложе страждущему телу.
И, в руки взяв сосны смолистой факел,
Зажечь костер. Заупокойных жалоб
Я не хочу; без слез, без стона должен,
Коль ты мне сын, обряд весь совершить.
Не уклоняйся — иль из тьмы Аида
Тебе я грозен буду навсегда.
Гилл
Что ты сказал? Что повелел мне? Горе!
Геракл
То, что исполнить свято ты обязан,
Когда моим ты хочешь сыном слыть.
Гилл
О горе, горе! Ты велишь, отец мой,
Твоим убийцей нечестивым стать!
Геракл
Нет, сын мой, нет: спасителем единым,
Мучений исцелителем моих.
Гилл
Я ль, поджигая, исцелю тебя?
Геракл
Боишься жечь? Сверши хоть остальное.
Гилл
Перенести тебя согласен я.
Геракл
Так; а костер приказанный воздвигнуть?
Гилл
Лишь бы своей рукой не прикоснуться;
Во всем другом служить я не устану.
Геракл
Теперь еще одну мне окажи
В придачу к большей меньшую услугу.
Гилл
И от великой я не уклонюсь.
Геракл
Ты знаешь деву — дочь царя Еврита?
Гилл
Ты об Иоле, мнится, говоришь?
Геракл
Ты угадал. Запомни же о ней,
Мой сын, моей последней воли слово.
Когда меня не станет, ты ее —
О долге благочестия радея
И клятву помня, что отцу ты дал —
Возьми женой. Не будь неблагодарным,
Не дай чужому разделить с той ложе,
Что у моей груди вкусила сон;
Нет, для себя ты этот брак храни.
Послушайся; награду важной службы
Не разрушай отказом в небольшой.
Гилл
Ах, нечестив на страждущего гнев;
Но как с такой мне примириться волей?
Геракл
Ответ твой несогласием звучит!
Гилл
Ее ль, что смерти матери моей
Причиной стала и твоих страданий,
Ее ль мне взять? Да разве дух безумья
В меня вселился? Лучше уж и мне,
Отец мой, умереть, чем жизни бремя
С женою ненавистною нести!
Геракл
Не хочет, вижу, этот человек
Исполнить умирающего волю;
Не забывай же, что богов проклятье
За твой отказ нависнет над тобой!
Гилл
Боюсь я, говоришь ты, как безумец!
Геракл
Зачем будить заснувшей раны ярость?
Гилл
О я несчастный! Нет нигде исхода!
Геракл
И поделом: отцу перечишь ты.
Гилл
Ты ль мне, отец, нечестия учитель?
Геракл
Нечестье ль — сердце усладить мое?
Гилл
Ты подлинно велишь мне это сделать?
Геракл
Да, я велю; свидетелями боги.
Гилл
Тогда — изволь. Но боги знать должны,
Что это — твой приказ. Дурным не стану,
Тебе, отец, почтенье оказав.
Геракл
Спасибо за конец. Теперь же, сын мой,
О скором исполнении прошу,
Чтоб, не дождавшись судорог и корчей,
Ты упокоил на костре отца.
(Свите)
Скорей, друзья! Там будет исцеленье,
Последний отдых вашего вождя!
Гилл
Препятствий нет; с усердием исполним
Твое желанье — твой приказ, отец.
Геракл
А теперь, пока вновь не взъярилась болезнь,
Мой бестрепетный дух, удила на язык
Наложи мне стальные и крик задуши;
Пусть покажется всем, что на радость себе
Ты свершишь подневольное дело.
(Опускается на носилки.)
Гилл
Поднимайте, друзья; вы великое мне
В том дадите свидетельство; вы и богов
Уличите в великой неправде, — богов,
Что отцами слывут и спокойно с небес
На такие мученья взирают.
О грядущем судить не дано никому.
Настоящего ж облик печален для нас
И позорен для них; но из всех тяжелей
Он тому, кто несет
Несказанного бедствия бремя.
Погребальное шествие направляется в путь.
Корифей
(к остальному хору)
Разойдемся же, девы, и мы по домам.
Вы ужасную только что видели смерть,
И страданья, и муки, и новую боль.
Но во всем была Зевсова воля.
Хор покидает орхестру.
