Мне скажут — Армия…
Я вспомню день —
зимой,
январский день сорок второго года.
Моя подруга шла с детьми домой —
они несли с реки в бутылках воду.
Их путь был страшен,
хоть и недалек.
И подошел к ним человек в шинели,
взглянул —
и вынул хлебный свой паек,
трехсотграммовый, весь обледенелый.
И разломил, и детям дал чужим,
и постоял, пока они поели.
И мать рукою серою, как дым,
дотронулась до рукава шинели.
Дотронулась, не посветлев в лице…
Не ведал мир движенья благодарней!
Мы знали всё о жизни наших армий,
стоявших с нами в городе, в кольце.
…Они расстались. Мать пошла направо,
боец вперед — по снегу и по льду.
Он шел на фронт, за Нарвскую заставу,
от голода качаясь на ходу.
Он шел на фронт, мучительно палим
стыдом отца, мужчины и солдата:
огромный город умирал за ним
в седых лучах январского заката.
Он шел на фронт, одолевая бред,
все время помня — нет, не помня — зная,
что женщина глядит ему вослед,
благодаря его, не укоряя.
Он снег глотал, он чувствовал с досадой,
что слишком тяжелеет автомат,
добрел до фронта и пополз в засаду
на истребленье вражеских солдат…
…Теперь ты понимаешь — почему
нет Армии на всей земле любимей,
нет преданней ее народу своему,
великодушней и непобедимей!
- Следующий стих → Роберт Рождественский — Баллада о крыльях
- Предыдущий стих → Ольга Берггольц — И вновь одна, совсем одна в дорогу
(11 оценок, среднее: 3,82 из 5)
В стихотворении допущена досадная ошибка:
«…Не ведал мир движенья благодарней…»
Спасибо большое! Исправили)
Помню, читала это замечательное стихотворение на день снятия блокады. Прочитать смогла раза с 4,ком в горле, слезы… Очень сложно на самом деле. Я, как человек, Слава Богу, не бывавший на войне, этим интересуюсь. Страшно тогда было, страшно…