Не слишком самолет и не совсем корабль,
А самолет с уступкой кораблю,
Свинцово серебрясь, проходит дирижабль.
Я взглядом провожать его люблю.
Как семя кабачка, овальный и живой,
В пласты небес когда-то он запал;
Как семя кабачка, под сорною травой
Несбыточного он не запропал.
Была ли так тепла небесная весна,
Иль сеятеля добрая рука
Хозяйски, перед тем как бросить семена,
Плавучие вспахала облака, —
Но только он пророс чудесной парой крыл,
Ревучих, перламутрово-седых,
Причем, боясь лететь без крыльев, так спешил,
Что на лету себе придумал их,
И дальше полетел, закончив контур свой
В крылатом «ТУ» — предвестнике ракет.
(Ведь наш веселый «ТУ» и есть не кто иной,
Как дирижабль в расцвете лучших лет!)
Но как же он взлетел — бескрылый — в первый раз?
Чем поднял сфер спрессованных плиту?
За что держался там? За допотопный газ?
За собственную легкость? За мечту?
Я кланяюсь тому, кто сделал первый шаг,
Самой своей бескрылостью крылат:
Хотя бы вату он теперь держал в ушах,
Хотя бы в теплый кутался халат,
Хотя бы умер он — и выронил перо
Безвестное…О! Выйду поутру —
И знаю, что найду на облаке тавро,
След на воде, зарубку на ветру…
С тех пор как плавно лег серебряным яйцом
На облачные перья дирижабль,
Чтоб нынче из него синдбадовым птенцом
Проклюнулся космический корабль;
С тех пор как дымчатой, невидимой рукой
За воздух ухватился Монгольфьер, —
Прекрасен первый шаг! О, все равно какой,
Но только за черту, за тот барьер,
Где неизвестности лежит провальный мрак,
Где не обронишь: «Я сейчас приду…»
Прекрасен первый шаг! Прекрасен первый шаг,
Хоть многие шагнули в пустоту.
