1
Дремучий лес вздыбил по горным кручам
Зубцы дубов; румяная заря,
Прогнавши ночь, назло упрямым тучам
В ручей лучит рубин и янтаря.
Не трубит рог, не рыщут егеря,
Дороги нет смиренным пилигримам, —
Куда ни взглянь — одних дерев моря
Уходят вдаль кольцом необозримым.
Все пламенней восток в огне необоримом.
2
Росится путь, стучит копытом звонкий
О камни конь, будя в лесу глухом
Лишь птиц лесных протяжный крик и тонкий
Да белки бег на ствол, покрытый мхом.
В доспехе лат въезжает в лес верхом,
Узду спустив, младой и бледный витязь.
Он властью сил таинственных влеком.
Безумен, кто б велел: «Остановитесь!»
И кто б послу судьбы сказал: «Назад вернитесь».
3
Заграждены его черты забралом,
Лишь светел блеск в стальных орбитах глаз,
Да рот цветет просветом густо алым,
Как полоса зари в ненастный час.
Казалось, в лес вступил он в первый раз,
Но страха чужд был лик полудевичий
И без пятна златых очей топаз.
Не преградит пути оракул птичий, —
«Идти всегда вперед» — вот рыцаря обычай.
4
Уж полпути от утра до полудня
Светило дня неспешно протекло.
Как и всегда, в день праздничный иль будни,
К зениту вверх стремит свой бег оно,
Туманна даль, как тусклое стекло,
Вдруг конь храпит, как бы врага почуя,
Трубит рожок, неслыханный давно,
И громкий крик несется, негодуя:
«Ни с места, рыцарь, стой! Тебя давно уж жду я!»
5
Блестящий щит и панцирь искрометный
Тугую грудь приметно отмечал,
Но шелк кудрей, румянец чуть заметный
Девицу в нем легко изобличал,
И речь текла без риторских начал:
«Браманта — я! самцов я ненавижу,
Но миру дать вождя мне дух вещал.
Ты выбран мной! Пусть враг! теперь увижу,
Напрасно ли судьба влекла меня к Парижу!
6
Сразись со мной! тебе бросаю вызов!
О, если б был ты встречных всех сильней!
Желанен мне не прихотью капризов,
Но силой той, что крепче всех цепей.
Возьми меня! Как звонок стук мечей!
Паду твоей! О, сладость пораженья!
Вот грудь моя: победу пей на ней!
Не медли, меч! О рыцарь, брось сомненья,
Скуем любви союз и ненависти звенья!»
7
В ответ молчит; без эха прозвучала
Браманты речь, и, тягостным мечом
Рассекши ель, вперед свой бег промчала
Девица-муж, мелькнувши в лес плащом,
Исчезла в даль. Пожал герой плечом
И едет вновь вперед неутомимо,
Не думая, казалось, ни о чем.
Леса и дол — все протекало мимо,
Так странника влечет звезда Иерусалима.
8
Уж полдень слать лучи приутомился,
Закинул лук, вложил стрелу в колчан, —
Как на лугу наш витязь очутился.
Виднелся холм, венцом дубов венчан,
И облаков белел воздушный стан.
Над ручейком беспечным и спокойным
В полях брела, склоняя гибкий стан,
Без покрывал, лучам открыта знойным,
Девица, что весна, с лицом, любви достойным.
9
Цветы рвала, на рыцаря взирая,
И скромный стих в устах ее звенел;
Она жильцом скорей казалась рая;
Был кожи цвет так нежен и так бел,
Что с лилией сравниться бы посмел.
Простой убор и кос шафранных пряди,
А наверху волос прямой раздел,
И жемчуг лег струей на тонком ряде.
Сильнее девы власть при скромном столь наряде.
10
Стыдливо речь ведет она к герою,
Потупя взор и выронив цветы:
«Ждала тебя, о витязь мой, не скрою.
Во сне давно уже являлся ты,
Посол небес, неясный плод мечты!
Молюсь тебе, склонив свои колени,
В пустынный край влекут твои черты,
Где жители лишь волки да олени,
Но не услышишь ты ни жалобы, ни пени.
11
Всегда с тобой: какое счастье выше?
Достался мне блаженнейший удел.
Всевышний Бог, мольбу мою услыши!
От копий злых храни его и стрел,
Чтоб совершить немало славных дел.
А мне в трудах служить твоим покоем,
Любить тебя желанный час приспел.
Мы славы, друг, теперь уже не скроем:
Как стоя на весах, равно друг друга стоим».
12
Движеньем рук томленье выражая,
К себе манит проезжего она:
«Возьми меня: тебе я не чужая,
Как не чужа в реке волне волна.
Ведь грудь твоя моей любви полна».
Подобна речь струям ручья журчащим:
Поет в камнях, прохладна и темна.
Но рыцарь вдаль стремится к новым чащам,
Влеком любви огнем, стремящим и не спящим.
13
Уж солнце вновь лучи свои скосило:
Вечерний лес — чернее каждый миг.
Коня ведет таинственная сила
Путем, где свет закатный не проник.
Был так же тих и светел бледный лик
У витязя с бесслезными глазами.
Не ищет встреч с веселым стуком пик
И к девам слеп с завитыми косами,
Но к цели Рок стремит безвестными путями.
14
Пещеры свод навстречу встал из чащи,
Тенистый вход в темнеющую тень,
А крови стук — тревожнее и слаще,
Трепещет грудь, как загнанный олень…
Быстрей, быстрей стремится к ночи день…
Под сводом тем стоит недвижно дева,
Ни с места конь, копытом бьет о пень…
Глядит она без страха и без гнева,
Слова звучат свежей свирельного напева.
15
«Кто путь открыл, куда всем путь заказан,
Тот должен стать достойным тайну знать.
Елеем ты таинственным помазан,
Ты — господин, не самозванный тать.
Вступи сюда! Воззри, ночная Мать,
Твой сын пришел прочесть немые знаки;
Вот — тайный час, чтоб жатву жизни жать,
В колосья ржи вплести мечтаний маки,
Внемли, ночная Мать, к тебе взываю паки!»
16
И руки, вверх поднявши, опустила,
И белый жезл чертил волшебный круг.
Его душа тревожно-сладко ныла.
Так тетиву прямит упрямый лук,
А та дрожит, неся стесненный звук.
«Что дашь ты мне?» — спросил у девы странной.
— Любовь и власть — дары все тех же рук, —
Она в ответ. — Да к мудрости нежданной
Получишь ключ, войдя в пещеру, гость желанный.
17
«Любовь не здесь!» — прочел я в фолиантах;
«Любовь не здесь», — сказал мне говор птиц,
Когда читал о чудищах, гигантах
И бегал в лес от пламенных страниц.
Пусть грот таит все таинства блудниц, —
«Любовь не здесь!» — мне шепчет голос тайный.
«Вперед, вперед!» — зовет рожок зарниц;
И голос дев, прелестный, но случайный,
Не в силах совратить с тропы необычайной.
18
Она к нему, полна глухой обиды:
«Любовь не здесь? но где ж тогда любовь?
Елены где? Дидоны и Армиды?
Не здесь ли все? Молчи, не прекословь!
Войди сюда, не хмурь угрюмо бровь:
В любви лишь власть познанья мы обрящем.
Уйми свой бег, что тянет вновь и вновь
Идти вперед к иным, все новым чащам,
Где неизвестность спит, глуха к рогам манящим».
19
— Ты знаешь путь к любви? в моей дороге
Вот все, что нужно от тебя мне знать.
Где страсти храм, священные чертоги,
Ты мне должна, коль можешь, указать.
Властитель я, не самозванный тать, —
Твои слова, зовущая в пещеру, —
Венцом любви чело короновать
Дается тем, кто сохраняет веру,
Поправ гордыни льва и ярости пантеру.
20
«Один лишь путь — то путь к себе я знаю,
Другого нет пути в любви страну,
Зачем бежишь? зачем стремишься к краю,
Где тщетно ждешь без осени весну?»
Он тихо взор подъемлет на жену,
И, поздний путь спеша свершить до мрака,
Он шпорой вновь в бок колет скакуну.
Послушен конь, как верная собака;
Чтоб бег стремить, лишь ждал условленного знака.
21
И снова лес, теснятся снова скалы;
Уж гасит ночь вечерние огни,
И в высоте изломы и оскалы
Стенных зубцов, чуть видные в тени.
«Эй, где ты, страж, ключ ржавый поверни!
Ответь рожку, пусть спустят мост подъемный,
Сигнальный флаг на башне разверни:
Здесь путник ждет, не недруг вероломный!»
Но горный замок спит, безмолвный и огромный.
22
Не поднят мост, и конь, стуча копытом,
Стремится внутрь, ворота миновав.
На том дворе, ничьим следом не взрытом,
Деревьев нет, зеленых нету трав.
Коня к крыльцу надежно привязав,
Спешит войти в безмолвное жилище,
Ища себе не суетных забав,
Но розу роз всех сладостней и чище.
Взалкавшим по любви святая дастся пища.
23
Лишь эхо зал ответы отдавало
Шагам, во тьме звучащим темных зал.
Все обойдя, по лестнице подвала
Спустился он в неведомый подвал.
Замок с дверей, на землю сбит, упал,
И свет свечей чертой дрожащей круга
Явил очам высокий пьедестал, —
И отрок наг к нему привязан туго.
И витязь стал пред ним, исполненный испуга.
24
Лукавый взор был светел и печален,
Острился край златеющих ресниц,
И розан рта, пчелой любви ужален,
Рубином рдел, как лал в венце цариц;
Костей состав, от пятки до ключиц,
Так хрупок был под телом смугло-нежным,
Что тотчас всяк лицом склонился б ниц,
Признав его владыкой неизбежным.
И к гостю лик склонил с приветом безмятежным.
25
«Ты здесь, любовь! твои разрушу узы!» —
Воскликнул тут неистовый пришлец.
«Мне все равно: твой лик иль лик медузы
Предстал бы мне, как странствия конец.
Служить тебе — вот сладостный венец!
Прими в рабы, твои беру девизы,
Твои цвета — мне дивный образец,
Закон же мне — одни твои капризы.
Смотри: я путь прошел, не запятнавши ризы».
26
С улыбкою Амур освобожденный,
Как поводырь, его за руку взял
И, подведя ко двери потаенной,
Сиявший знак над нею указал.
Цветок любви тот знак изображал,
Блестел в тени, горя и не сгорая
И яркий луч струя в подземный зал.
О сердца свет! о роза, роза рая,
Я вновь крещен тобой, любви купель вторая!
27
И молвил вождь: «Вот я тебя целую!»
И ртом в чело печать навеки вжег.
Трепещет гость, почуя «аллилуйю».
Открывши дверь, ступил через порог.
Был мал и пуст открывшийся чертог,
Узорный пол расчерчен был кругами,
В средине куст, где каждый лепесток
Сравниться б мог с рубинными огнями;
Безмолвье и покой меж светлыми столбами.
28
Покой найдя, встал рыцарь успокоен,
Любовь найдя, поднялся он влюблен,
Свой меч храня, явился чистым воин,
Кольцо храня, любви он обручен.
Амур глядит, мечом освобожден,
Цветок цветет, качаяся лениво,
И, в узкий круг волшебно заключен,
Лучит любовь до крайнего обвива.
О круг святой любви! о райской розы диво!
