От души полюбил я Петра Ильича,
Он был мрачный пиит, рифмовал сгоряча.
Но в мечтаньях своих, в поэтическом сне
Никогда не писал о «луне» и «весне».
Даже «К ней» не взывал, хоть и ведали все,
Что мечтал Петр Ильич о какой-то «красе»…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
…Осторожен и тих наш родной городок, —
Всё «пронюхает» он, словно сыщик Видок:
Кто достоин чинов или вечной тюрьмы,
Кто невинен и чист, кто волнует умы? . .
…Вдруг узнали мы все, осторожно, тайком,
Что погиб Петр Ильич со своим «Дневником»…
Он не долго страдал и погиб «в цвете лет»;
Подвернулся ему роковой пистолет:
Прямо в сердце — бац! бац!.. И главою поник
За столом, где писал свой безумный «Дневник»
(Вы Петра Ильича пощадите — зане
Фердинандом VIII он является мне).
«…День — не помню какой?! Хуже он Мартобря…
Перед «любой» моей не сверкает заря.
Я воспел бы зарю, только петь не горазд,
И за песни мои кто мне лепту подаст?
…Ночь, безмолвная ночь… В эту ночь воспою
Мой святой идеал — душку-любу мою…
Где ты, люба моя? Как живется тебе?
Покорилась ли ты злой свекрови-судьбе,
Или хочешь вздохнуть белой грудью вольней?..
Запряжем-ка скорей тройку борзых коней
И помчимся вперед, и проскачем всю Русь…
Душка-люба моя, не горюй и не трусь!
Вижу, вижу тебя в сердце бедном моем, —
Но зачем ты робка, не поешь соловьем?
Или только для слез песнь твоя создана?
Или выпила ты чарку яду до дна?
Пусть умру я один… Нет, во имя любви,
Умоляю тебя: с песней звонкой живи!»
…Здесь прервался «Дневник». Здесь окончил свой клич
Мой безумец-поэт, добрый друг Петр Ильич.
Для себя под крестом он нашел благодать…
Кто же «люба» его?— Не могу отгадать!
