Раздаются рыданья и вопли…
Что за горе в селе: не потоп ли?
Но родимое наше село
Далеко от реки отошло.
Может статься, иные печали
Черти нам на беду накачали?
Опились в кабаке мужики,
Отравилась молодка с тоски?
Быть не может! Давно ли на сходке
Мужики отказались от водки?
Целый «мир» приговор подписал,
А трактирщик в затылке чесал…
И молодке погибнуть к чему же:
Разве худо живется при муже?
Правда, стар он, ревнив и суров,
Но зато «капиталец» здоров!
…Не опять ли люд темный и серый
Поражен злою ведьмой-холерой?
Но молва городская шумит:
Лекарь есть, Карл Адамович Шмит.
Он примчится к нам быстро и сразу
Уничтожит лихую заразу,
И за труд не возьмет ни гроша
Добрый немец, святая душа.
Может быть, из небесной лазури
Покатились громовые бури,
Градом выбило рожь и овес
И пропал от дождей сенокос? —
Не 6еда1 Мы отслужим молебны,
А они (как известно) целебны.
Совершатся у нас чудеса,
Засияют опять небеса,—
И наступит желанное ведро,
И хлеба приподнимутся бодро.
Мы увидим в полях благодать…
…Так о чем же так глупо рыдать?
…А рыдает о том «мир» крещеный,
Что явился инспектор ученый.
Он не учит голодных ребят;
Но при нем мужичонки скорбят:
«Ох ты, долюшка, горькая долька!»
…Податной он инспектор — и только!
