Поэтическое переложение по мотивам древнерусской летописи на 15 дощечках
Доска первая
Книгой сей потщимся хвалу воздать
Богу Влесу, нам жизнь дающему, —
В нем великая сила и благодать, —
И радение к миру сущему.
В оны дни был некий благой отец.
Были с ним — жена и две дочери.
Он имел коров и стада овец,
И иные богатства прочие.
Ан нигде тем девицам женихов
На Руси не сыскать попросту,
И в тоске отец их молил Богов,
Дабы Род не пресекся попусту.
И наш Бог услышал молитвы те,
Чудо даровал сокровенное:
В неизбывной божеской доброте
Миру чадо послал моленное.
Вот грядет меж нами доблестный муж,
Влесов отрок, посол сияющий,
От напастей вражьих, от бед и мук
Навсегда наш Род избавляющий.
И пускай поется ему хвала!
Пусть в веках сей вождь возвышается!
От кудесников весть эта к нам дошла.
А теперь наяву свершается.
Доска вторая
Себялюбство наше — причина бед,
В словесах обольщенье кроется.
Да не лживо истину древних лет
Речь сия сказать удостоится.
Днесь поведать о первом о пане том,
Князе избранном не забудем мы. —
Племя кийское со своим скотом
Путь вело по степям полуденным.
В том краю, где гуще сиянье зорь,
Люди к Орю пришли всем племенем
И рекли ему: — Праведный отче Орь,
Развяжи нас с нелегким бременем…
Мы имеем детей и мужей, и жен, —
Как бы ладно да складно жили бы! —
Ан старейшин нет, чтоб — коль враг пришел —
Нас они побеждать учили бы!
Чай бы с ними мы вражеским племенам
Ни овец, ни скота не отдали!
Мы бы стали едины! И Боги нам
За добро своим тщеньем воздали!
И, доколь века не прейдут в веках,
Мы начнем тем единством полниться.
И что мыслью единой взрастет в умах —
Будет речью единой молвиться!..
…И повел их Орь, как родимых чад,
В долгий путь, что в степях теряется,
И сказал им: — Надо построить град!
Пусть Голынью он прозывается.
В заповедный край кийский люд пришел,
От иных свой род отделяючи,
А отец их Орь был как князь старшой,
Обо всех радел, размышляючи.
Тут они навек обрели свой дом,
На исходе пути далекого.
А Роды иные в краю ином
Оседали кругом и около.
И чужими были теперь они,
Но друг друга не гнали силою,
Ибо все, кто Кийской земле сродни,
Всюду славятся крепкой жилою.
К людям Оря-отца слава-честь текла,
Та их слава с их пользой связана:
Ибо всякая спущенная стрела
О чужом мече знать обязана!
Доска вторая / реверс /
На особицу скроенный язский род
Звал к себе наше племя кийское,
Зачинали те гуртовать свой скот,
В гостеванье идя не близкое…
Ан при первом хожденьи и при втором
Подивились чужой греховности:
Там людей едят, порубив мечом,
Не опознавши своей виновности.
Молвил Орь-отец: — Мертвецов мертвей
В людоедском грехе погрязшие! —
Омерзеньем вскипело на тех людей
Сердце доброе патриаршее.
Не схотел тех яств кийский люд принять,
Не прельстился тем угощением:
Стал возы вязать, да коней седлать,
Да в котлы плевать с отвращением.
Словно пленников, язов вели с собой,
Чтоб очистить с них скверну всякую,
Чтобы купно всем в стороне степной
По законам жить одинаковым.
Говорили русы: — Промеж врагов
Мы и то житьем нашим славимся:
Из цветных гончарных мы пьем,горшков,
С серебра едим — и не чванимся.
До исхода дней проживать нам тут
По-людски да в людской обители.
И пускай иные про нас не лгут,
Мол, «мы света вовек не видели!»
Доска третья
Предреченье от старых идет времен:
Крепость отчей земли — в сплочении.
Оттого наш русский народ силен
И в работе и в ополчении,
Вкруг Голыни триста градов и сел
Сколотили дома дубовые.
Тут наш бог Перун утвердил престол,
Чтить законы велел суровые.
Птица Матырьсва над землей трубит
Про иные дни долгожданные,
И для нас Сварожьи круги вертит —
На благие пути желанные.
Так вещует птица: зело сильны
Будут ратники, здесь оседшие,
Уж не как — венедские бегуны,
Вслед за поздней зарей ушедшие.
Те-то вражью землю оралом мнут,
Гиблой вере их поклоняются,
В оборону воинством не встают,
Дружной силой не похваляются.
Как безумцы, внемлют словам пустым,
О своих богах не заботятся;
Может, после снова поверят им,
Коль в родные края воротятся?
Не с того ль, глядим, тает, ширь степей,
Прочь текут наши реки резвые!
Сколь уж вон в Пятиречьи — чужих путей!
Сколь земель там враги отрезали!
Птица Матырьсва злой предрекает час:
«Огнь и чад на главы обрушатся.
И Дажбог с Купалой покинут нас.
И в степях родники иссушатся,
И земля разверзнет свое нутро
И поглотит коней пасущихся.
И дасуны, пытаясь спасти добро,
Не избегнут огней метущихся!»
Сколь дасунов этих в боях лихих
Анты дерзкие беспокоили!
Сколь мечом домов погребли чужих:
Им не жаль, не они их строили!..
Доска третья / реверс /
Тот отец наш Орь первым был в родах.
Следом правил Кий русским племенем.
Щек от них отдельно осел в горах.
Рядом жил Хорев тем же временем.
Был у нас в земле свой воздвигнут град,
Божьи внуки — мы здесь их славили!
A Хорев и Щек в стороне Карпат
Города иные поставили.
Там у них — иной соплеменный люд
И иное свое богачество…
Коль, бывало, вновь к нам враги придут,
Извести нас желая начисто, —
Мы стекались в Киев-град и в Голынь,
Ограждались глухими жердями,
И огни костров, застилая синь,
Угождали Сварогу жертвами.
Тридцать лет владыкой был Кий у нас,
Стол его Лебедян наследовал,
Правил двадцать лет и угас в свой час,
Славный Верен за ним последовал.
Он, покинув отчий Великоград,
Ровно двадцать лет княжил в Киеве;
Был Сережень-князь десять лет подряд.
Всех врагов те князья осилили.
Стойко витязи зти напасть несли,
Много ратной явили доблести,
Особливо в срок, как с бедой пришли
Готы в наши степные области.
Бились праотцы наши за жизнь свою,
К божьей славе явив радение.
Бог Сварог и Дажбог им оплот в бою.
В ком есть сила, в том есть терпение.
Им великую брань претерпеть пришлось:
Бились десять лет и одиннадцать.
Море жаркой крови в степях лилось:
То отступит враг, то надвинется.
Подсобили ильмеры спор решить,
Общим строем победу встретили.
Знали праотцы: надобно в дружбе жить
И с родней своей и с соседями.
Те ж хоробрые язы, о ком шла речь,
На врагов наскочили вскорости,
Дабы выбить прочь их кровавый меч,
Приносящий повсюду горести.
Много есть таких: лишь мечом бренчат,
И за то похвалы им возданы! —
Ан овцу от овна не отличат!
А ведь тоже — Сварогом созданы!..
Доска четвертая
Птица Матерь-Сова вновь крылами бьет:
Злая рать браман рыщет по стили.
Сквозь любую щель городских ворот
Всё слышнее гул вражьей поступи.
Черным дымом в небо плывут дома.
Жаль вопит, обрекая мыкаться.
До своих богов, коих скрыла тьма,
Скорбный голос спешит докликаться.
И бог Влес, кто огнь очагам дает,
Нам идет подмогнуть в сражении!
И дрожит браманский и готский род.
Вождь Гематрих бежит в смятении.
Малой Калки брег их уводит вон,
Чтоб потом за великой Калкою,
По иным степям, где струится Дон
Кочевать им порою жаркою…
Там навек рубеж промеж нас пройдет.
Даль укроет края последние.
Лет четыреста будет драчливый гот
Разорять племена соседние.
Ну, а наше дело — поля пахать,
Скот да шкуры, да тук выменивать,
В городах с аланами торговать,
Чужеземный товар примеривать,
Да к себе домой серебро свозить,
Брать колечки червонозлатые,
Да богов премудрых благодарить
За такие лета богатые,
Чуть успеет край отдохнуть от бед —
Время снова мечи отлаживать,
И опять в боях, долгих десять лет,
Надо готских гостей отваживать!
Одолеть дает нам любую рать
Трех святых отцов сила властная:
Те святые — Ярь, да еще Колядь,
Да еще потом — Горка Красная;
С ними в ряд — Овсень, с волосами ржи,
Да с глазами насквозь веселыми.
Словно странники божьи, сии мужи
Городами бредут и селами,
И где тот святой хоровод пройдет,
Словно вдруг от молвы пророческой,
Затихают войны и мир грядет —
По чужой земле и по отческой.
Доска четвертая / реверс /
Укрепляйтесь, братие, к роду род,
Брат ко брату и племя к племени —
И никто наших вотчин не отберет,
Нам сужденных с начала времени!
Здесь мы, русичи, славим своих Богов,
Свои пляски ведем да игрища,
Свои песни ладим среди пиров,
Свои правим суды и тризнища.
Здесь щепотью кровной своей земли
Присыпаем мы раны жгучие,
Чтобы Мары смерти узреть смогли:
Из какой мы породы скручены!
Чтоб сказали Боги: — В том нет вины,
Кто погиб, свой край защищаючи,
Кто до Нави прах из родной страны
К тяжким ранам нес прижмаючи.
Скажут Боги нам: — Такова есть Русь!
И такой пребывать вовеки ей!
И укладов тех не забудут пусть
Ни князья, ни старшины некие!
Чтобы тот, кто пахарю порадел,
Кто не сник перед силой вражеской,
Избирался князем для мудрых дел,
Награждался казною княжеской.
А то есть князья — только дань гребут,
Учиняют поборы жадные,
Власть сынам своим, внукам передают,
Всюду скверны чинят неладные!
Доска пятая
С превеликой силой грядет Дажбог,
Но не страх, а лишь радость множится.
Знают люди: и в древний и в новый срок
Бог о чадах своих тревожится.
И каким бы горестным ни был год,
Каждый верить в судьбу старается,
Днем и ночью с доброй надеждой ждет:
Что от Бога ему прибавится?..
Был у нас, у русов, Вороньжец-град.
Рати готские завладели им,
Все дома спалили — в золу и в чад,
Черный дым по ветрам развеяли.
Опустела скорбная та земля.
Но сказали нам Боги! — Помните:
Никогда тех мест забывать нельзя,
Что отцов ваших кровью политы!
И по праву снова Вороньжец тот
Возродился из пепла черного,
И о русском люде хвала течет ,
Из-за нрава его упорного.
Бог Сварог нам, русам, ту силу дал,
Эта сила — как меч отточенный.
Понапрасну дерзостный гот мечтал
Надругаться над нашей Отчиной!
Понапрасну ждал он, что их князьям
Мы послужными станем слугами,
Что поить и кормить их случится нам,
Обмирать от их дерзкой ругани!
Нам служить до смерти князьям иным!
Нам за них сложить кости белые —
Как в былом Мезенмиру мечом своим
Честно анты служили смелые.
Будем славу петь мы своим Богам,
Чисто тело омыв, как водится.
Боги силу и честь даровали нам,
Об ином просить не приходится!..
Доска пятая / реверс /
Под огнем зари, под шатром дубов
Пить нам чашу напитка сладкого
И палить снопы в языках костров,
Одаряя Дажбога славного…
Забывать нельзя быль родной земли,
Что хранили отцы почившие.
Тот уклад, что анты в веках вели,
Испокон в Русколани жившие.
Надо помнить нам про свою Волынь,
Что слыла у врагов храбрейшею.
Много мы родов расплодили нынь,
А Волынь та была — первейшею.
Это там, поправшие давний мир,
Были готы в боях побороны,
Подступивший с антами Мезенмир
Раскидал их на обе стороны.
Славно дали острастку лихим врагам,
Ан беда подкатила новая:
Алча крови, гунны ворвались к нам,
Закипела борьба суровая.
Дабы злей на наших отцов налечь,
Съединилися гунны с готами.
Как траву косил их славянский меч,
Были все по степям разметаны.
Дале обры вздумали — в свой черед —
Поживиться чужими бедами.
Много нам они принесли невзгод.
Князя нашего казни предали…
Дети моря не поддержали нас:
Прочь из наших краев отеческих
Отошли, ибо мы здесь в моленный час
Не приносим жертв человеческих.
Мы не кровь даруем своим Богам,
Не зверей и не птиц, сгубивши их,
А цветы да хлеб к Их несем ногам,
Ставим им меды забродившие.
Нам варяги с аланами — не указ
С их дарами людскими страшными,
Никогда великий Дажбог у нас
Не прельщался такими брашнами!..
Доска шестая
Щедрый люд Богам своим приносил
Пития, на Руси ценимые:
С заревою травкой девятисил
Золотые меды ставимые…
Сии Боги — Праотцы наши суть,
Нам их чтить и там — за туманами,
От дажбожьей славы течет наш путь,
Оттого мы слывем «славянами».
Не для благ печемся мы о Богах, —
Боги скажут: — Что вам печалиться?
На Руси живете. Нет выше благ!
Каждый ворог на край ваш зарится!
Птица Матврь Сова в вышине поет,
Нам сулит врагов одоление,
От Сварога светлую весть несет
В наши русские поселения.
Мудрых мы избираем себе князей,
Чтоб и днем и в часы полночные
Охраняли границы земли своей,
Заперев, как ворота прочные.
А кто к тем воротам с ключом чужим
Проберется в недоброй полночи,
Пусть познает, как славой мы дорожим,
О своих животах не помнячи!
Мы-то знаем, что скорбный прияв конец,
В облака вознесенный силою,
Стал с Перуном рядом наш Орь-отец
Сторожить нашу землю милую.
Видит Орь, как стрелы Перун кует,
Как острит мечи закаленные,
Чтоб не ведал страха в боях народ,
Чтоб враги ушли побежденные!
Говорит Перун: — Хватит Русь гневить!
Зря лютует враг зверем бешеным!
Будут кмети их по болотам гнить,
С черным прахом и грязью смешаны.
Все они от русских железных врат
Побегут тропами проклятыми,
По следам своим источая смрад,
Как стада свиней с поросятами! —
Сказ про то, как давали отпор врагам,
Как случилось с Перуном встретиться,
Орь-отец в преданьях поведал нам.
Ан теперь в это мало верится…
Доска шестая / реверс /
Тех варягов, что в Сурож шли,
К морю Синему пробивалися,
Уж они бы всем рассказать могли:
Как мы в давний век потруждалися!
Как могучие русы и анты те ж,
Вместе кровь-руду проливаючи,
Успевали прочно держать рубеж,
Многих недругов остужаючи!
Так и впредь мы будем — из рода в род —
Нашу землю хранить славянскую,
Не прося у Богов никаких щедрот,
А лишь славя их силу царскую!
Будем чтить Сварога в роду своём,
Он наш Пращур — из звездной темени,
Он во всем пробудет для нас вождем,
До исхода земного времени!
Доска седьмая
Были встарь два брата: Славень и Скиф.
На Востоке шла брань великая.
Говорят: — Пойдем, успокоим их! —
И на то свои рати скликали.
Чтоб притихла Ильмерская земля,
Там Бастарна старшим поставили,
А отсель в полуночные края
Оба брата свой путь направили.
Славень создал град для своей страны.
Скиф осел близ морской обители.
А Бастарновы доблестные сыны
Стали южных степей хранители.
Развелось тут множество скотьих стад,
Ширь густых отав разметнулася.
Русь простерлась от Дона и до Карпат,
Аж до Русских гор дотянулася!
Круговые валы вознеслись вдоль рек,
Злобным татям на устрашение!
Родовое вече вошлось навек —
На всеобщее единение.
Так пять сотен лет простояла Русь.
Все округи друг с дружкой ладили.
А потом усобицы — тяжкий груз! —
Силы русичей поистратили.
Меж собою битвы у нас пошли.
А враги учинили подступы:
Уж по киевским землям они текли,
Шли от Моря, кружили по степи.
И вce злей на полночь теснили нас.
Долго в битвах отцы рубилися.
Тут-то с фраками встретились в первый раз,
Что врагам подмогнуть явилися.
Снова ринулись гунны — давнишний враг —
Истолкла их скифская конница.
Это был для Отечества вещий знак:
Как к грядущим боям готовиться!
Доска седьмая / реверс /
Нам бы надо гробницы в степях хранить,
Как отцы от врагов хранили их:
Чтя бойцов, умеющих кровь пролить,
Здесь в цветах, в траве хоронили их.
Не беда, коли клуни захватит враг
В голых кольях, что мы оставили,
Но стеною встанем, умрем в боях
За гробы, где холмы поставили!
Так отцы наши бились, и стар и млад,
За родные края любимые.
И, покуда там они мирно спят —
Прочны те рубежи хранимые!
Коль дождемся: черный наступит день:
Притулиться не будет места нам —
Вновь отцов наших мертвых святая тень
Нас покличет для боя честного.
А уж коль повергнут нас в том бою,
Громыхая в грозовой полночи,
Сам Перун могучую рать свою
Поведет к нам для братской помощи.
Сколько зыбкого праха по всей земле,
Столько будет Сварожьих ратников,
И с шеломом, блещущем на челе,
Дед Дажбог с неба ринет латников.
Коль и тут не сможем мы одолеть,
Это станет последней битвою:
Тяжким злом покажется уцелеть,
Все на поле падем с молитвою.
Да помогут победой нам кончить бой!
Да исчезнут враги могучие!
Вся земля наша вражескою ногой
Поистоптана, поизмучена.
Чтобы наших околиц не тронул враг,
Словно птицы с небес накинемся, —
И кто ранен был, кто убит в боях —
Все единою стаей ринемся!..
Доска восьмая
Испокон веков стоек кийский люд:
Коли враг угрожает путами,
Осерчав зело, он выходит, крут,
На расправу с врагами лютыми.
Это есть для нас самый верный знак,
Что привычно нам мощью славиться,
И не можем въявь допустить никак,
Будто с русами кто-то справится!
Помним мы: где пролита наша кровь,
Там и есть наш дом, с отчей древностью,
Оттого враги наши вновь и вновь
Память древних лет гонят с ревностью.
Скажем людям нашим завет такой:
От отцов наша сила братие,
Надо, чтоб в их заповеди святой
Ни словечка вы не утратили!
И такая ж сила сойдет на вас,
Если верными быть сумеете.
Всех, кто землю исхитить хотел у нас
До конца в свой срок одолеете!
Да полнее отверзнем свои уста,
Отвергая пути греховные;
Да пребудет в сердце у нас всегда:
Мы своих Богов — дети кровные!..
Даже если хлеб у нас пропадет,
Нечем чрева насытить станется,
Все поля сгорят и погибнет скот,
Лишь беду терпеть нам останется.
Всё равно: однажды, средь лютой тьмы,
От родной стороны полуденной
Харалужным оружьем снабдимся мы —
И опять всех сильнее будем мы!
Доска девятая
В некий час — будто птицу узрите вы,
Высоко над челом парящую,
И зовет она в сечу под звон тетивы,
На победу ведет манящую…
А иным дано увидеть порой:
Лик победы в цветах красуется,
Он влечет к себе, отобрав покой,
И желанной мечтой рисуется…
Так венеды с русами разошлись:
Позабывши родные стойбища,
На чужбину, к морю те подались,
Свили там города и мольбища.
Поелику много богатств у них,
Ладно гнезда свои устроили:
Родовых деревянных Богов своих
Златом, серебром разузорили.
Улещали мускусом тех Богов.
Видя это, кругом перечили.
Ан ведь не было рядом своих родов,
Чтоб покой и мир обеспечили.
Не спросясь, арабы туда пришли,
На торгах их богатства продали,
Завладели весями всей земли,
Малых отроков в рабство отдали.
Та земля изведала много зла,
Много распрей и всякой мерзости.
До Карпатских гор досягнуть смогла
Сила вражеской ратной дерзости.
С гор на Киев спустились мы той порой,
Шли, мечами вооруженные,
Злых языцев яростной враждой,
Ровно огнищем, окруженные.
Оттого теперь мы в веках поем,
Как отцы наши в битвах славились,
Как жилось нам в Русском краю своем,
Как врагам там препоны ставились!
Как Бобрец-воевода стерег Голынь,
Где и сам же он упокоился,
Ан в «перунов чин» облачен понынь —
Вящей гордости удостоился!
Нешто смеем нынче мы позабыть:
Чьи мы есть сыновья законные?
Да клянемся днесь: до конца любить
Те края, для нас сбереженные!
Да клянемся чтить мы отцов своих,
Ибо путь их не обрывается:
Вместе с жизнью крепкая сила их
В нас, в потомков, переливается.
Доска девятая / реверс /
Чтя своих Богов, берегущих нас,
Мольбищ каменных не имеем мы:
Без того радетелям в должный час
Поклоненье воздать сумеем мы.
Там наш храм, где — струи воды живой,
В родниках звеня, чисто звонница,
Где вражье не тешится злой волшбой,
Волки хищные не хоронятся.
Днесь Олдориха
Вспомнить настал черед,
Вслух себя «жрецом» величавшего.
Навсегда обесчестившего свой род,
Лживых слов своих не сдержавшего.
Это он красавиц у нас хватал,
Надругаться над ними жаждая,
Это он злые распри понасгадал
На людское угодье каждое.
В те зека уж готы от нас ушли.
И повсюду родами нашими
Управляли князья из своей земли,
Совещаясь с мужами старшими.
Был меж ними Бравлень — удалый князь.
К берегам морским он отправился.
На аланов с обрами навалясь,
Борзо с недругами управился.
Тут, видать, стадами он стал богат,
Разраслась княжая усадьбища,
Подкормить свой скот между скифских стад
Поспешил на степные пастбища.
Ан беда: осела там Грецколань,
В новой вотчине обособилась,
Города огородила, готовя брань,
Больно грозно на нас озлобилась.
От врагов на полночь пролег наш путь…
Двести лет с того века минуло.
В сих краях досель — неизменны суть
Наши грады и веси милые.
Смелый Бравлень княжит у нас опять,
Правнук деда того далекого,
И, как встарь, он снова скликает рать —
На былого врага жестокого.
Молвит князь: — Аланские племена
Грецколань теснит, подступаючи,
Угоняет скот из степей она,
Задарма его отбираючи.
Ан земля-то русская в том краю!
Кровь-то русская в ней алеется.
Отстоим нашу землю в лихом бою,
Она крепко на нас надеется!
Доска десятая
Забывая старые времена,
Мы, куда нам идти — не ведаем;
Тут оглядка вспять неспроста нужна!..
Для добра о былом поведаем…
Что есть Навь и Правь и земная Явь? —
Мы о сем вспоминать стыдобимся.
АН ведь, сколь мы разумом ни лукавь,
Мир без них понять — не сподобимся.
Прежде знали все, создал мир Дажбог.
Светозарный вождь стада млечного,
Он над бездной землю подвесить смог,
Утвердил среди мрака вечного.
Много див открыл он для наших глаз,
Вверил нам простор изукрашенный.
Эта весть от предков дошла до нас,
Вплоть до Дира, до князя нашего…
Ан, вишь, горе, греки явились к нам,
О своих богах растрезвонили.
Сколько бед пошло по родным краям,
А за что — мы досель не поняли.
Как же быть? Ведь
Правь не потерпит Лжи!
Что же нам Дажбог присоветует?
И ответил он: — Выньте меч, мужи!
Пусть пришелец на то не сетует! —
Так живем мы, доколе ни свалит смерть,
Все вокруг — это Явь текучая,
А за гробом — Навь, голубая твердь,
В коей властвует Правь могучая.
Коль душа в синь небесную воспарит —
Промеж Нави она поселится,
Рядом с Правью, которая Явь творит,
Кем вовек все живое сеется.
Научиться б по-старому верить нам:
Пусть за все дела наши трудные
Наши души, любезные небесам,
Не отринут вниз стражи судные!
Дай нам силу, Боже, в нелегкий час!
Об ином мы не смеем спрашивать, —
Сей завет от предков дошел до нас,
Вплоть до Дира, до князя нашего…
Нынче пращуры в небе по нас скорбят:
Правь и Навь, и Явь позабыли мы!
Глухи стали. Жизнь повели не в лад.
Честь Дажбожьих внуков сгубили мы!
Так пускай же Богу все предадут
Душу чистую, тело чистое,
Дабы слиться всем нам в единый пруд.
Ведь Дажбожьи мы внуки истые!
Да узрим же в каждом мы божий лик,
Что в час мужества проявляется,
И кто в бой пойдет, будет тем велик,
Что он с Богом своим сливается!
Так мы все — в борении навсегда!
Так мы ратуем веки цельные!
Словно кони наши и все стада,
Что на зовы спешат свирельные…
Доска десятая / реверс /
Муж, которого праведным чтит молва,
Есть не тот, кто им слыть пытается!
На сии слова надо знать права, —
Так у нас от Богов вещается.
Так внушали нам из седых веков
Наши пращуры, мир хранившие,
Что рубили руки любых врагов,
В Русский край беду приносившие.
Некий князь от старости слабым стал.
Он на брань послал сына старшего.
Обложил его мощный варяжский стан,
Мня в полон взять бойца уставшего.
Но сказал им княжич; — Мне Бог велел,
И родной отец заповедовал,
Чтоб робеть не смел ни мечей, ни стрел,
А чтоб плена вовек не ведывал! —
Коли так врагам говорят князья,
Ни под чьею пятой не будем мы!
И свободно ходим во все края
По широким степям полуденным…
Из-за моря треки явились к нам,
Оседлать наши земли жаждая.
Долго сеча за сечей гремели там.
Много жизней сгубила каждая.
Там отцы наши мерзли от холодов,
Выгоняя стада на пастбища.
Там до самого моря — земля отцов,
Наши гульбища, наши кладбища.
А теперь по русским степям враги
Расселили сплошные огнища:
На борзых судах налетят, лихи,
И отхлынут в свои становища…
Даром взяли землю в краю хазар:
Дескать, те на ней не работали!
Мы же стойко встретили их удар.
Мы владений своих не отдали.
Есть родимичи, ильмеры в тех краях.
Есть еще скотоводы разные…
С ними Русь никогда не дралась в боях:
То соседи нам не опасные.
Если греки снова огни несут,
Чтоб испытывать наше мужество,
Нам соседи вестников тайных шлют,
Укрепляя родов содружество.
Да и мы горазды им всем помочь,
Потому что душой участливы.
И когда врагов мы отгоним прочь —
Вновь бываем добры и счастливы.
Нам всего хватает — скота, земли…
Есть посуда, есть зелья сладкие…
Так и предки наши здесь жизнь вели —
На плохие дела не падкие…
Доска одиннадцатая
Было так: приболела скотина вдруг…
Тяжкий год грозил невезением…
Мы решили к хазарам идти, на юг,
За подмогою, за спасением…
А хазары, загодя ополчась,
Распалили к нам злобу змиеву,
И угнали наших коней умчась
К беззащитному граду Киеву,
Полонила Киев чужая рать.
Стали наши года суровыми.
Инда нам не хотелось орала брать
В руки, спутанные оковами.
Кто живым остался, того, как скот,
Беспощадная плеть хазарская
Угоняла в степь — для своих работ,
Где ярилась их злоба барская…
А при том еще готы — в недобрый час! —
Понагрянули к нам в околицы.
Наши старцы собрали коней для нас,
На защиту славянской вольницы.
Ранним утром съехались мы с врагом.
Вот где сеча была ужасная!
От пролитой крови земля кругом
Инда стала червонно-красная!
Тут победу даровал нам Перун!
И, бежавший с того ристалища,
Готский люд теперь, как медведь-шатун,
Бродит, ищет себе пристанища…
А хазары, видя, как готов бьем,
Нас уже стерегли поблизости.
И тотчас обрушились вороньем:
С поля боя добычу вынести!
Будто лев, взъярился весь наш народ,
Молвя: — Будем Перуну верными:
Он не зря нам нынче победы шлет!
По хазарам ударим первыми! —
Как развеянный ветром летучий прах,
Было войско хазар раскидано.
Наутек пустился жестокий враг.
Им такое вовек не видано!
Прямо к Дону Великому и к Донцу
Мчались ратники. Кони топали.
И — что вовсе воинам не к лицу —
Побросали оружье во поле,
И еще был бой. Из Степных земель
Мы их гнали в края морозные.
Не смогли и здесь устоять: отсель
Потеснили их готы грозные.
Изможденные, шли они по Руси,
Пробавляясь случайной пищею…
Прежде милость ходили у них просить,
А теперь они сами — нищие.
Так восхвалим снова — врагам на страх —
В тяжкий час нам победу давшего
Удальца Перуна, в златых усах,
И Дажбога, на небе старшего.
А Руси пожелаем мы: твердой быть,
Ибо в наши края законные
Еще вновь хазары придут — вредить.
Это наши враги исконные!..
Доска одиннадцатая /реверс /
Много зарилось татей на наш простор,
Мнили край наш сковать оковами!
Но давали пращуры всем отпор,
Жили вольными и суровыми,
Научил нас Влес, как поля пахать,
Высевать зерно белоярое,
В наших стогнах огнища возжигать,
Почитать дущой время старое…
Все крушить — от жадности — грек идет,
А булгарин чинит — из корысти. —
В сих делах не нуждается наш народ:
Мы не рвемся в чужие волости.
Нам и хлеб и мясо дает свой край,
Чтоб в довольстве жить и в приличии.
Оттого уже двадцать веков, считай,
Мы храним здесь свои обычаи.
В Русколани много племен кругом:
У полян есть поля неузкие,
Тут — древлянский лес, там — венедский дом,
Это все наши братья, русские.
А подаль — суоми да чудь, да весь,
Кем на полночь пути заселены.
И отроду люд, обитавший здесь,
Не слыхал: кто такие эллины…
А они в наш край протоптали след!
Вместе с нами пришла усобица!
Простояла Русь аж две тыщи лет,
Не ждала таких бед сподобиться!
Начался раздел, подневольный труд…
Кровь и пот текли морем пролитым…
То разбой свой готы чинили тут,
То хазары с каганом проклятым.
Благодушие наше всему виной:
Больно были велеречивыми.
И все новые «гости» к нам шли войной,
Отучая быть нерадивыми.
Говорили люди: «Бежать куда?
Где укрыться в леса безвестные?
Наша Русь — великая сирота:
Отвернулись отцы небесные!»
Тут варяги с полночи к нам пришли,
Под свою взять длань «удостоили»:
Дескать, мы, как надо б, своей земли
В двадцать тысяч лет не устроили!
Детям леса — ильмерам — подмогнуть
Не успели мы, горемычные,
Ан уже и Киеву не вздохнуть:
Уже в Киеве враны хищные!
Где ж сыскать Светояра — идти в поход?
Чай, мы с ним против готов билися!
Это был тогда тысяча третий год —
Как славяне на Русь явилися.
Обнаглевшие обры теснили нас…
Светояр собрал рать славянскую —
И настал для обров недобрый час:
Иссекли мы их тьму поганскую!
А потом на готов с мечом пошли.
Дали крепкий бой у Вороньжца,
Десять тысяч конников там легли,
Ни один назад не воротится.
Вот когда у нас утвердился лад:
Было мудрое вече созвано,
Избран смелый князь, стерегущий град,
Все, как быть подобает создано.
Доска двенадцатая
Что увидели русы в земле своей! —
Стал наш Киев жить под варягами!
Зазывали чваных они гостей,
Ублажали медами, брагами!..
И хазары тоже стеклись сюда.
Вся каганская знать господская.
И претила русичам их еда —
Непотребная пища скотская!
На Руси никто лошадей не ест:
В них же сила руки Сварожеской!
Стал народ бежать из родимых мест:
Не дождался подмоги божеской,
Подались в Вороньжец, древний град,
Возведенный в века далекие,
Где кремлевские стены округ палат,
Ровно стражи, стоят высокие.
Как варяги ни тщились сей город взять:
Убрались отсель побежденные.
Мы сумели Вороньжец отстоять, —
Вековой стеной огражденные.
А потом отсюда пошли на юг
И наш Сурож-град там построили.
На беду нам, греки, селясь вокруг,
Много наших земель присвоили.
Вот тогда-то в Суроже — видит Бог! —
Средь ночного мрака безлунного,
Вор украл у племени Криворог
Агнца светлого, златорунного.
Русский князь в том деле догадлив был
Со своею дружиной воинской:
В небо белого голубя запустил,
Чтобы путь угадать для поиска.
Белый голубь к грекам помчал стрелой.
Криворожцы тревогу подняли.
И в бою у той Грецколани злой
Златорунного агнца отняли.
Как сей бедный «пленник» пустился в скок!
Пуще резвого жеребеночка!
На колени греки упали с ног:
Умоляли отдать ягненочка!
Aн, узря, что им его не забрать,
Что «ворами» их тут ославили,
Привели в железных доспехах рать,
Криворожцев побить заставили.
А потом и ильмерцев стали бить.
И твердили, гремя доспехами:
— Все вы тут не умеете мудро жить!
Мы вас, глупых, учить приехали!
Так потщимся вспомнить о старине:
Как над пастбищами и над пашнями,
За стада и за стены в своей стране
Мы сражались с врагами нашими.
Вспомним Предков, спящих в седой ночи,
И за то им в душе помолимся,
Что смогли для нас закалить мечи,
Те, которыми нынче боремся!
Доска двенадцатая / реверс /
Видно, есть святые у нас отцы:
Где мы в ночь идем по созвездиям —
От степей к Лукоморью, во все концы
Полыхают огни возмездия.
Всех Богов восславим по именам:
Яря, Хорса, Дажбога светлого
И отца Перуна, который нам
Дал до часа дожить победного!
Гоним прочь из Сурожа злых врагов,
Что, как змеи, сюда сползалися.
Что из наших отчих, родных краев
Напрочь нас извести пыталися.
Честь и слава Перуну, его мечу,
Хищных эллинов сокрушившему,
Слава деду Хорсу, его лучу,
Наш победный путь озарившему!
Ан, едва от нас отступила смерть,
Чуть из тяжкой недоли выбились —
Налетели гунны, как лютый смерчь,
Как пески над землею вздыбились!
И тогда сказал нам премудрый Орь:
— Надо прочь уходить отсюдова,
Эти гунны косят, как злая хворь,
Весь народ не сметут покудова! —
И пошли мы в мирную даль степей.
А те гунны — как звери дикие —
Убивали жен у нас и детей,
Нам кручины несли великие.
Той порой до Илъмерца мы дошли —
По лугам да по рекам илистым,
Много доброй там обрели земли —
И с травой, и с леском раскидистым…
Вместе с Орем был весь его посев:
Все три сына при нем до времени:
Был тут Кий да Щек да еще Хорев.
/То от них — три славянских племени!/
Воеводой храбрым был каждый сын.
Как-то раз у дорожной росстани
Распрощались братья промеж долин
И разъехались в мглистой роздыми.
И за каждым вслед подались в поход
Три дружины вооруженные,
Да их жены, дети да борзый скот,
Да обозы их нагруженные.
Шел на полдень Кий, самый старший брат.
Поглядел: гора возвышается.
И решил он славный построить град,
Тот, что Киевом прозывается.
Принялся за дело весь кийский люд!
Возводил дома, изукрашивал.
На века стал град, воссиявший тут,
Стольным градом народа нашего!
Много русской крови промеж степей
В том далеком походе пролилось.
То святая кровь! От ее корней
Наша жизнь на Руси устроилась.
Говорим врагам: хватит лгать про нас,
Будто Русь не имела доблести!
Мы — потомки Оря! В суровый час
Мы на битвы идем без робости!..
Доска тринадцатая
Князю Кию вспало на ум в тот год
На булгар пойти ратью мощною.
Под Вороньжцем жесткий взвел заплот,
Путь держа в края полунощные.
Там для войска начали пленных брать,
Запасаться едой — от голода,
Рубежи победами расширять
Вкруг Голыни — родного города.
А воссевший в Киеве Лебедин
Горевал, что все врозь решаем мы,
Что, к своей земле прибавляя клин,
Племя иланское терзаем мы.
Ведь арабы, узрев, что мы чиним,
Вправе высказать осуждение.
Надо б, дескать, Кию полкам своим
Воспретить на врагов хождение.
Там, куда теснимый булгарский люд
Перенес очаги заветные,
Всё, что надобно, родичи им дают:
Ибо мы, славяне, не бедные.
А коль снова готы сюда придут,
Много сил людских тут сбирается.
Понапрасну недруги славы ждут.
Не в их пользу борьба кончается!
Так земля наша вечно — из края в край —
Русколанью пребудет исстари.
И за то нас Боги хранят, считай,
Что мы в вере живем и в истине.
Был велик и славен наш град Голынь.
Ан пришли враги завидущие,
Разожгли кострища. И в пепел нынь
Обратились края цветущие.
Но восстали руссы на брань с врагом
За родимые стены стольные,
За края отцов, что лежат кругом,
Да за реки свои раздольные.
И сумели вновь превозмочь беду.
И границы земель упрочили.
Ибо в ратях яростных кровь-руду
Замесили с землею отчею.
Воеводы наши из сердца кровь
Источают, ведя сражения.
Так до нас бывало. Так будет вновь.
Потому здесь — наши владения!
И коль снова захочет нагрянуть степь,
Похваляясь бойцами смелыми,
Грозно встанут руссы в литую цепь.
И Перун нам поможет стрелами.
Так из века в век мы долим врагов.
Так мы славим себя победами.
А когда бы не было тех боев,
Мы бы силу свою не ведали!
Доска тринадцатая / реверс /
Из Голыни в Сурож ведет нас путь…
Там, у моря, дулебы селятся.
Слева готы силятся к ним примкнуть,
С юга Иланский край виднеется.
С ними всеми в дружестве мы живем:
Вместе тризны вершим родителям,
Шесте мирный скот по степям пасем,
Множим славу Богам-хранителям.
И когда приходим мы в те края,
Мы и там чтить Богов не ленимся,
И готовим сырные пития,
И с степными родами делимся,
В той Великой Скифии — добрый скот.
Там, ведя обмен с их торговцами,
Уж два целых века, из года в год,
Мы коров обретаем с овцами.
Ныне в зиму — лютые холода.
Мало сена. Скотина падает.
Порешили к югу мы гнать стада,
Где обилье трав взоры радует.
Без полдневных пастбищ — погибель нам!
Там они — широки и зелены.
Ан пойти туда не дают стадам
Зло враждебные стражи — эллины.
Сами скот не гоняют они кормить,
Но и нам помочь — нет желания!
Поклялись мы эллинам отомстить
За недобрые их деяния.
Еще наши отцы упреждали нас,
Как жадна Грецколань лукавая.
Тут мы дружным станом сплотились враз,
Грудью вышли за дело правое!
Оттеснили к морю лихих гостей,
Разгулявшихся в нашей отчине.
Греки стали мира просить скорей.
Тем великий спор и покончили.
Мы зеленых трав накосили Taм,
Сберегли стада от бескормицы.
И воздали славу своим Богам,
Воротившись в родные горницы.
Доска четырнадцатая
«Помоги нам, Влес!» — звали мы, молясь…
И пред нами чудо свершилося:
Колесо золотое, во мгле вертясь,
В небе Сурожа прокатилося…
Бледный, тусклый лик проступил из тьмы,
Не похожий на солнце красное!
И просить Симаргла сошлися мы,
Чтоб вернул огонь в небо ясное.
И когда суровая спала тень
С возвращенного лика божьего,
Вновь пошли трудиться — как всякий день,
Как нам всем, мужам, то положено.
Землю рыть оралом — наш первый долг,
И, пока мы шагаем пашнею,
Знаем мы, что любящий нас Дажбог
Управляет десницей нашею.
Пять раз в день мы славим своих Богов,
Нашу сурицу пьем — для благости,
Как Сварог и тени святых отцов,
Приобщаемся к той же сладости.
Славим Сурожа светлого и его
Золотого коня небесного.
В очагах огонь у нас — от него.
А наш хлеб — от труда от честного.
Мы десятую часть отдаем отцам,
Богу Влесу — как дань достойную.
И под тьмой, бегущей по небесам,
Спать ложимся — с душой спокойною.
Утром вновь мы. славим Богов своих,
Моем тело водой душистою.
Так вовек пребудем — в делах благих,
Озаренные славой чистою!..
Доска четырнадцатая / реверс /
Кровь, пролитая в битвах, — святая кровь!
Потому-то, в беде ли, в славе ли,
Мы добром пятнадцать, считай, веков
Нашей праведной Русью правили!
Сами мы избирали старшин, князей,
Чтоб несли заботы державные,
Сами мы на вече, в кругу друзей,
Наши нужды решали главные,
Всяк был волен. И мог свою речь сказать…
Воротить бы все это заново!
Все блага мы утратили из-за хазар,
После века того Троянова…
Раньше всех иных мы осели здесь,
С сыновьями своими, с внуками,
А уменью сбавить чужую спесь
Наша вольность была порукою!
А потом хазары пошли на нас.
И уж так, на беду, случилося:
В отдаленный край в тот недобрый час
Наше воинство отлучилося.
Начались неурядицы, долгий спор,
В коем люди ожесточаются.
Уже лет пятьсот протекло с тех пор,
А те распри все не кончаются.
Стал тяжел для нас сей хазарский гнет:
Коль мы битвы ведем суровые,
Глядь, уж новый враг поживиться прет,
А за ним и еще — все новые…
Ан ведь внуки Трояновы в жизни сей
С дольним прахом отнюдь не смешаны:
Много есть у них на земле друзей,
Тем вовеки они утешаны…
Доска пятнадцатая
Нам пришлось уйти со своим скотом:
Мы в глухих лесах поселилися.
Жили там, как всюду в дому своем:
Хлеб пекли, в жарких банях мылися…
От нужды, от страха укрылись мы.
Там враги нас не беспокоили.
Распаляли огнища среди тьмы,
Города на кулигах строили.
Ан пришла зима. И был холод лют.
Побоялись, что скот застудим мы:
Потянулся в путь работящий люд —
К добрым, злачным полям полуденным.
Все было ладно: край тут теплом богат,
И степные отавы — зелены.
Только вот беда: десятину стад
Отбирают в дороге эллины.
И опять пошли мы искать места,
Где славян вражда не теснила бы,
Где трава была бы всегда густа
И скотине привольно было бы!..
