Хижины детства в осень бредут,
пустые деревни, тёмные тени,
ветреным вечером матери тихо поют;
в окнах — молитвы благодаренья.
Мертвенье рождённого; однако земля бережёт
тайну синих цветов и безмолвье.
Отверзает безумье пурпурный рот:
Dies irae — могила, безмолвье.
Слеп и тернист человеческий век;
в снах: униженье, голод, рвота чахотки;
пожар, пепелище, бездомный ночлег;
страх и качка захлёстнутой лодки.
Или: белая тень пришельца, и он
возводит глаза от порога к высям. —
И грешник уже синевой причащён
и лилиям прах оставляет и крысам.
