Это — светильник, погашенный ветром.
Это — захолустный кабак, покинутый пьяницей после
полудня.
Это — виноградник, выжженный, чёрный, весь в норах,
где кишат пауки.
Это — пространство, белёсое от паучих личинок.
Сумасброд умер. Это — остров южного моря,
встречающий Бога солнца. Бьют барабаны.
Мужчины исполняют воинственный танец.
В гирляндах виноградных лоз и огненных маков
круглобёдрые женщины танцуют,
когда море поёт. О, наш потерянный рай.
Нимфы покинули золотые леса.
Погребён сумасбродный пришелец. Начинается
искрящийся дождь.
Сын Пана превращается в землекопа —
и дремлет в обеденный полдень
возле расплавленного асфальта.
Это — маленькие девочки во дворе в платьицах нищеты
раздирающей сердце!
Это — комнаты, наполненные аккордами и сонатами.
Это — тени в обнимку перед ослепшим зеркалом.
Высунувшись из окон больницы,
хворые греются на солнце.
Белый пароход тащит за собой вверх
по каналу кровогнойные эпидемии.
Чужая сестра снова возникает в чьих-то злых грёзах.
Отдыхая в орешнике, она играет со своими звёздами.
Студент, а может, — двойник, подглядывает за ней
из окна.
За ним стоит мёртвый брат, или он спускается
по старой винтовой лестнице.
В темноте пожухлых каштанов выцветает фигура
юного послушника.
В саду вечереет. По окружной галерее монастыря
мечутся летучие мыши.
Дети дворника бросают играть — ищут золото неба.
Последние аккорды квартета. Слепая девчурка
боязливо перебегает аллею,
а после ощупывает свою тень на холодной стене,
окружённая сказками и святыми легендами.
Это — пустая лодка, что плывёт вечером вниз
по чёрному каналу.
В угрюмости старых приютских домов
ветшают человечьи развалины.
Мёртвые сиротки лежат у садовой стены.
Из затхлых комнат выходят ангелы
с измазанными нечистотами крыльями.
С их пожелтевших век капают черви.
Площадь перед церковью мрачна
и безмолвна, как в пору детства.
В серебряных сандалиях скользят прежние жизни,
и тени проклятых спускаются
к вздыхающим водам.
В могиле белый маг играет со своими змеями.
Над местом казни тихо открываются
золотые глаза Бога.
