Его в саду сажают за ограду,
Там не мешает он своим нытьём.
«Гляди на солнце!» Никого кругом,
И он глядит. Глазами. Нету сладу
С глазами мёртвыми. «Где небо? Свет?
Оно какое? Синее? Но что же,
Синь, означаешь, ты? На что похоже?
На мягкость? Нет. На твёрдость? — Тоже нет.
Не видел моря я. Не знал — в покос
Полуденного золота. Огней
Цветных в огранке вспыхнувших камней,
Сквозь редкий гребень льющихся волос.
Ни разу звёзд, ни разу леса, ни
Весны и роз. Сквозь гробовую тьму —
Багровую — идти мне одному.
Говение и пост — вот дни мои».
Лилеей помавает голова
На тощей шее. Высохший кадык
Катается по горлу. Взмыл и сник.
И в щёлки узкие едва-едва
Проходят пуговицы глаз. Ведь палый
Луч полдня мёртвым не приносит бед.
И небо канет в их потухший свет.
И отразится всклянь свинцом опала.
