По окончаньи этой грустной драмы
Пусть Беатриче снова просквозит.
Разъехались кареты. До утра мы
Одни. И нам не нужен реквизит.
Ах, реквизит не нужен. Только тени
Вещей, предметов, туч, деревьев, трав.
Я предпочту играть на голой сцене,
Всю нашу бутафорию убрав.
Я бы сыграл одни лишь наважденья,
Но вдруг услышу Беатриче шаг,
Когда она походкой Возрожденья
Минует зал и делает мне знак.
Уже от глаз моих бегут предметы,
И только слышатся её шаги.
Ты – силуэт. Все вещи – силуэты.
Не вижу, Беатриче, помоги!
Не надо. У меня не хватит духа
На монолог – венец старинных драм.
Ступай. Уже мне яду влили в ухо,
А остальное доиграю сам.
Сыграю среди этой ахинеи
Деревья, травы, тучи и дожди…
Играть себя мне с каждым днём труднее.
Не нужно, Беатриче. Уходи.
