Давид Кугультинов — Смерть сайгака, или Расстрелянное утро: Стих

Все ярче неба дальний уголок.
В тумане, в сизом предрассветном дыме,
Упрямо разгорается восток,
Лучами искрометными, густыми
Просторы наполняя до краев…
И предо мной, по-утреннему ярок,
Мир предстает, как праздничный подарок, —
В росе, в лучах… Неотразимо нов.
Прозрачен пробуждающийся день
В степи… Но чья-то крохотная тень
В лучистом воздухе затрепетала…
Я глянул кверху…Жаворонок малый
Как раз над головой моей повис
И, крылышками ввинчиваясь ввысь,
Поет, поет, разбрызгивая трели…
Он подтверждает, что на самом деле
Мы с ним друзья, что мы сейчас вдвоем
В ладу друг с другом дышим, и живем,
И славим утро – ясное такое…
Как другу, я машу ему рукою.
А тут еще один проснулся друг…
Из норки суслик выбрался. Исправно,
Хозяйственно проверил все вокруг
И, лапкой мордочку умыв забавно,
Как засвистит!.. Вот он невдалеке
Застыл, как столбик, на степном кургане
И на своем свистящем языке
Подружку вызывает на свиданье.
И тут же, плавно сдерживая шаг,
С достоинством, доверчиво-спокойно,
Бок о бок со своей подругой стройной
По склону поднимается сайгак…
И на вершине, в сини безоглядной,
Чета сайгаков смотрит на восток
И пьет, как воду, медленно и жадно
Студеный воздух – за глотком глоток.
…Какое показала мастерство
Природа-скульптор в день, когда лепила
Сайгака!.. Сколько проявила силы!
Как тщательно продумала его,
Как мудро и любовно он отлит!
Вписав сайгака в золотые дали,
Природа рассчитала все детали, –
От гордой головы и до копыт!
Рога оленьи – сочных два побега –
Она дала ему, слегка пригнув,
Не поскупилась на орлиный клюв,–
Могучий нос необходим для бега!
Бока борзой животному даны…
А ноги, ноги!.. Что проворней в мире,
Чем эти вихри?! Эти вот четыре
Природою натянутых струны?!
Как девушки безгрешные мечты,
Сайгаки и беззлобны и чисты.
Нужна сайгаку лишь трава степная.
Стада их лёгкие с приходом дня
Пасутся, никого не утесняя
И никому обиды не чиня…
…Всю прелесть их я постигаю снова,
Любуясь на согласную чету:
Они как будто бы взлететь готовы –
Вот-вот взовьются к небу, в высоту…
И, право, есть ли наслажденье выше,
Чем красоту земную созерцать?!
Спасибо щедрой жизни, подарившей
Мне это утро, эту благодать!..
…Сегодня трепетная красота
По всей степи калмыцкой разлита:
Голубоватый воздух и безлюдье…
Вдыхаю ароматы полной грудью,
С травинкой каждой ощущаю связь…
И вижу, чувством опьянен волшебным:
Неподалёку птица с пёстрым гребнем
Сидит, меня нисколько не боясь.
Ни перед кем я нынче не в долгу.
Со степью вместе радуюсь и плачу!..
Как жаворонок я запеть могу
И кажется, пойму язык сайгачий!..
Да, я сейчас в родстве со всем живым,
И – верю – это будет вечно длиться!
Я слит с землёю. Я её частица,
От мира я сейчас неотделим!..
Я слышу, как зверьки скребутся в норах,
Мне поверяет тайны каждый злак…
Но что-то хрустнуло… Враждебный шорох!
И, вздрогнув, поднял голову сайгак…
Насторожился… В сторону отпрянул…
Но поздно!
Небо с треском прорвалось!
Прозрачность утра пропоров насквозь,
Из-за холма короткий выстрел грянул…
Так дико, так безжалостно-нелепо
Единство мира раздробил сплеча…
Сайгак подпрыгнул… Он рванулся к небу,
Как человек, пронзительно крича…
И крик его пронёсся, словно смерч.
Бегут вразброд недавние соседи
В смятении, в страшнейшей из трагедий,
Когда живое ощущает смерть.
Несутся птицы с шумом…
А сайгак
Лежит… Пригнулась шея неуклюже…
Дымится кровь и натекает лужей.
И солнце опускается во мрак,
Багрово-липкий, нестерпимо-алый…
И мирной радости как не бывало!
Как будто голубое озерко,
То, что дышало в камышах струисто,
Людей питало рыбой серебристой,
Прохладу рассылало далеко,
Схватил жестоко, расплескал, смеясь,
Какой-то великан, рассудком нищий…
Где гладь была – зловонный ил и грязь,
Растресканное обнажилось днище…
Как будто тот, кто за бедой беду,
За горем горе сеет повсеместно,
Ударом вышиб лучшую звезду,
Злорадно покалечив свод небесный…
Где источалось чистое сиянье –
Пустой глазницы черное зиянье…
Как будто мысль, светившую впотьмах,
Ту, что вела сквозь лабиринт столетий,
Злодейски расстреляли на рассвете…
И покачнулся мир в моих глазах.
Всё доброе исчезло в струйке дыма…
Нет,
Не сайгака здесь дымится кровь!
Казалось утро девушкой любимой,
Напоминало первую любовь…
Не тварь земную – образ утра чистый
Здесь, на глазах моих, убили зло,
И кровью утра – жаркою, лучистой –
Мне душу обожгло!