Ужели ты убить меня, ужели меня сжечь захочешь,
Ужели, муками казня, меня в беду вовлечь захочешь?
Ужели очи-палачи меня ресницами изрежут?
Ужель взметнешь слова-бичи — исторгнуть злую речь захочешь?
Ужели на землю с небес меня низринешь, опозорив,
Ужель, как птицу, под зарез отдашь меня — иссечь захочешь?
Ужели соколом взлетишь и птицу сердца растерзаешь
И, дробным боем руша тишь, меня в силки завлечь захочешь?
Я сам умру, — о, пожалей, не нужен жертве страсти саван, —
Ужели кровью ты моей окрасить острый меч захочешь?
Я, как Мансур, — у той черты, где пьют вино заветной клятвы, —
Ужели к виселице ты меня с позором влечь захочешь?
А если я мою любовь предам и о другой помыслю,
Ужель на части, в клочья, в кровь ты плоть мою рассечь захочешь?
О, милосердье мне яви, взгляни, как я смятен любовью, —
Ужель ты тех, в ком нет любви, огнем своим возжечь захочешь?
Вот что на голову твою низверглось — сколько бед и бедствий, —
Машраб, ужель ты и в раю любовь свою сберечь захочешь!
