Когда с той пери озорной мы цедим хмель густой,
Пьянит нас влагою хмельной отцеженный настой.
И сердце — в небыли пустой, хмельно от влаги той, —
Я — твоя жертва, — о, постой, хоть взглядом удостой!
Погряз я с головы до ног в позоре и грехе, —
Я трепещу, твой гнев жесток, смири свой нрав крутой.
Увял я телом и зачах, как смятая трава, —
Твоим стопам мой жалкий прах — опора и устой.
Вся жизнь твоя, Машраб, точь-в-точь как отшумевший вихрь:
Едва задув, он мчится прочь с тревожной быстротой.
