Как много в сердце тайн и боли — все написать о том нельзя,
Сказ о любви и горькой доле поведать и стихом нельзя.
Где розы — там шипы и жала, где ремесло — там труд и пот, —
С любимой хочешь быть — сначала терпи, а напролом — нельзя!
Меня волнение смутило, едва лишь я узрел твой лик,
Но в небе ухватить светило, как руку ни взметнем, нельзя.
Во мне, смирению послушном, твои ресницы — жала стрел, —
Сказать о горе тем бездушным, кто с горем незнаком, нельзя.
Но ты заветного чертога, Машраб, достичь так и не смог:
Хоть сотню лет томись убого — увы, войти в тот дом нельзя!
