Собрание редких и малоизвестных стихотворений Хафиза Ширази. Здесь мы сохраняем тексты, которые ищут реже, но они дополняют картину его поэтического наследия и подходят для детального изучения творчества. Больше известных текстов — на главной странице поэта.
* * *
Кому удел не тлетворный
Кому удел не тлетворный в тлетворных столетьях дан?
Что прочно? — Ладья газелей. Что вечно? — Пьянящий жбан.
Возьми же вина в дорогу, — ведь жизнь не сравнишь ни с чем.
Путь к раю подобен чаще, и мало на нем полян.
Один ли познал я тленность? Ученый что знает мир,
Постиг и свое бессилье, и знаний вечный изъян
Взгляни же премудрым оком на мудрый, бегущий мир:
Весь мир, все дела мирские, все смуты его — обман.
Достигнуть встречи с тобою мечтала душа моя,
Но смерть на дорогах жизни — грабитель и злой буян.
Всем ведомо: знак, что роком начертан на смертном лбу,
Не смоешь ничем, о смертный, с челом он твоим слиян.
Все зданья падут, разрушась, и травы на них взрастут, —
Лишь зданье любви нетленно, на нем не взрастет бурьян.
Прохожие люди трезвым не встретят меня вовек!
О вечность! Хмельная чаша! Хафиз этой чашей пьян.
Долго ль пиршества нам править
Долго ль пиршества нам править в коловратности годин?
Мы вступили в круг веселый. Что ж? Исход у всех один.
Брось небесное! На сердце буйно узел развяжи:
Ведь не мудрость геометра в этом сделает почин.
Не дивись делам превратным, колесо судеб земных
Помнит тысячи рассказов, полных тысячью кручин.
Глину чаш с почетом трогай, знай — крупинки черепов
И Джамшида и Кубада в древней смеси этих глин.
Кто узнал, когда все царство Джама ветер разметал?
Где Кавус и Кей укрылись, меж каких они равнин?
И теперь еще я вижу: всходит пурпурный тюльпан —
Не из крови ли Фархада в страсти к сладостной Ширин?
Лишь тюльпан превратность понял: все он с чашею в руке, —
В час рожденья, в час кончины! Нет прекраснее кончин.
Поспешай ко мне: мы скоро изнеможем от вина.
Мы с тобою клад поищем в этом городе руин
Ведай, воды Рокнабада и прохлада Мусаллы
Говорят мне, что пускаться в путь далекий нет причин.
Как Хафиз, берись за кубок лишь при звуке нежных струн
Струны сердца перевиты нежной вязью шелковин.
Пока не будут кабаков забыты имена
Пока не будут кабаков забыты имена,
Я буду распростерт в пыли пред продавцом вина.
И будет в ухе у меня блестеть его кольцо.
Каков я был – таков я есмь на вечны времена.
К моей гробнице приходя, о милости проси:
Каабой риндов навсегда останется она.
Веками будут перед ней склоняться мудрецы.
«Земля, хранящая твой след, навек освящена».
Аскет, над тайною не тщись завесу приподнять:
И для тебя, и для меня она равно темна.
Моя тюрчанка, из-за чьей жестокости всю ночь
Я лью ручьи кровавых слез, – сегодня вновь хмельна.
Мир – постоялый двор. Конец – неведом никому.
Хаджи, хмельных не обвиняй в грехе – не их вина!
От страсти умерев, лежать я обречен и ждать:
Когда же будет встречи весть трубой возвещена?
Молись! Поможет и тебе Хафизова звезда
В цепях пленительных кудрей испить любовь до дна!
Слава богу, что открыты кабаки
Слава богу, что открыты кабаки:
Я без них бы умер от тоски!
Пьяницы бурлят вокруг бутылей,
Все тут – и юнцы, и старики.
От вина – и гордость, и отвага,
Без вина – мы слабы и жалки…
Описанья локонов красавиц
Не должны быть слишком коротки.
Словно путы на сердце Меджнуна –
Локонов любимой завитки…
Гордо я смотрю на оба мира,
Словно сокол с княжеской руки.
Недругу я сердца не открою,
Я открою лишь тебе, саки!
Я молюсь на свод бровей любимой,
Хоть они, как Мекка, далеки.
Сотрапезник! Сердце у Хафиза,
Словно свечка, тает от тоски…
Вчера, до рассвета рыдая
Вчера, до рассвета рыдая, всю ночь я о сне забывал,
Пушок твоих щек вспоминая, слезами его заливал.
Я издали слал поцелуи без счета ланитам твоим,
Твой лик, как луна в полнолунье, всю ночь до утра мне сиял.
Хиркэ разорвал я на части, представивши брови твои,
Под этою аркой за счастье твое осушил я бокал.
Звук чанга пленительный слыша, любуясь красою саки,
Я добрым знамением свыше и то и другое считал.
Виденьями лика любимой чертоги бессонных очей
Твоей красотою незримой я каждую ночь наполнял.
И мысль моя, став птицекрылой, взлетала с ветвей моих слов –
При помощи локонов милой я птицу в силок загонял.
Заслышав мелодию эту, хватался саки за кувшин.
Я пел эту песнь до рассвета – и чистым вином запивал.
О времени добром я плачу, когда до рассвета друзьям,
Слагая газели, удачу счастливый Хафиз предвещал!
Угнетен своим бессильем
Угнетен своим бессильем, я от слабости дрожу.
Перед сильными во прахе я, униженный, лежу.
Может, та, чьи кудри – цепи, прикует меня к себе?
Если ж нет – «я ради милой голову свою сложу!»
Я считаю звезды в небе, пьяный, ночи напролет.
Если хочешь – положенье всех созвездий покажу!
Чаша круглая напомнит мне круговорот небес –
Потому-то с наслажденьем к ней уста я приложу!
Я премного благодарен сдержанным своим рукам:
«Зла не причиню я людям, правоверных пощажу».
Виноват ли я, пропойца, если продавцы вина
К пьяным были благосклонны? Я за это им служу.
Виноват ли я, что плачу, слезы мускусные лью?
Кабарга меня учила, обреченная ножу!
Ты поднять меня не хочешь, если я лежу в пыли,
Если даже крупный жемчуг вместо слез из глаз цежу.
И поскольку у Хафиза голова пьяным-пьяна,
Я на голову другую все надежды возложу!
Хоть каждый ваш упрек я знаю назубок
Хоть каждый ваш упрек я знаю назубок –
Нет силы у меня покинуть погребок.
«Я мира есмь позор». Идущий по дороге
Не может выбирать себе других дорог.
Владыка дней моих – шах пьяных и влюбленных,
Из всех безумцев я – безумец, видит Бог!
Поставь клеймо на лоб мой, дабы каждый,
Что я вероотступник, видеть мог.
Клейми – и прочь иди! Неисправимый
Под рубищем аскета скрыт порок.
Кровоточащий стих я шлю тебе. Пронзила
Стрела твоих ресниц моей души листок.
Я пьяный или нет – кому какое дело?
Хафиз – хранитель Тайн и Истины знаток!
Давно моя тетрадь в закладе за вино
Давно моя тетрадь в закладе за вино,
На двери кабаков молюсь уже давно.
Вот виночерпий – маг великодушный:
Нам, пьяницам, здесь все разрешено!
Тетрадь залей вином. Лишь тем немногим,
Кто сердцем зряч, ее прочесть дано.
В земной любви, разборчивое сердце,
Ищи высокой истины зерно.
Как циркуль, сердце на оси вращалось,
Покуда точки не нашло оно.
Певец любви сложил такие строки,
Что мудрецу заплакать не грешно.
Я весь цвету от счастья: вдохновенье
Мне кипарисом свыше внушено.
Вино не учит злу! Ругать аскетов,
Напившись, я не стану все равно.
В груди сокрыто сердце у Хафиза:
Преступник ищет места, где темно!
Не покидай меня, услышь мои моленья
Не покидай меня, услышь мои моленья,
Друг сердца, свет очей, души успокоенье!
Полы твоих одежд влюбленным не коснуться –
А ты изорвала в лохмотья их терпенье.
Пусть красоту твою не сглазит злое время!
В искусстве красть сердца – ты гений, вне сомненья.
Меня за эту страсть не раз порочил муфтий.
Он не видал тебя – дарю ему прощенье!
И лучший друг корил за эту страсть Хафиза.
Но разве совершил влюбленный преступленье?..
Стоит милой покрывало с лика
Стоит милой покрывало с лика лунного совлечь –
Снова мне сияет светоч потаенных наших встреч!
Словно старец, изможденный грузом лет, помолодел,
Словно снова разгорелись фитили погасших свеч.
Старца дружба возродила, оградила от врагов,
А погаснувшую свечку жар любви сумел разжечь.
Сахар слов, сердца похитив, щедро дарит нам Ширин –
От взиманья дани сладкой я хочу предостеречь!
Некто, наделенный даром животворным, как Иса,
Небом посланный, снимает груз тоски с усталых плеч,
Все, кто хвастал перед небом несравненной красотой,
Стоит лишь тебе явиться – обнажают дружно меч.
Семь небесных сфер об этом суесловят и шумят,
А у славного поэта обретает краткость речь.
От кого ты научился колдовским словам, Хафиз?
Каждый стих твой люди будут, словно талисман, беречь!
Встань, виночерпий, дай вина глоток
Встань, виночерпий, дай вина глоток,
Прах времени стряхни скорее с ног,
Вложи мне в руку чашу, чтобы с тела
Я рубище аскета сбросить мог.
Не надо мне ни славы, ни позора –
Пусть судит строго, кто в сужденьях строг.
Подай вина! Пускай высокомерье
Взирает свысока на погребок.
Дым вздохов из моей груди горячей
Дотла страдальцев «недозрелых» сжег.
Ни среди знати, ни среди народа
Нет друга сердца – так я одинок.
Есть память о возлюбленной, смутившей
Покой души, который был глубок.
Не станет тот, кто видел строгий тополь,
Глядеть на кипарисы вдоль дорог.
Терпи, Хафиз, жестокость. Утоленью
Твоих желаний да поможет Бог!
Прочь отсюда, проповедник
Прочь отсюда, проповедник! Слушать крик твой – надоело!
От меня сбежало сердце – а тебе какое дело?
И покуда губы милой не дадут мне утоленья,
Для других свои советы приберечь ты можешь смело.
Талия любимой – редкость, Бога тонкое творенье,
Ни одно созданье Божье лучшей статью не владело.
В райский сад не станет рваться из твоих владений пленник:
Даже нищий добровольно не покинет их предела.
Сердце, пьяное от страсти, своему паденью радо:
Низко пав, оно основу под ногами возымело.
Не стони от гнета, сердце, не кляни несправедливость:
Друг, тебе даря их щедро, хочет, чтобы ты терпело.
А Хафиз пускай не будет сочинять нам небылицы:
Хватит сладкого обмана! Слушать басни – надоело!
Плачь, соловей, моим рыданьям вторя
Плачь, соловей, моим рыданьям вторя:
Мы оба любим, наша участь – горе!
Вдохнув волос любимой сладкий запах,
Не поминай про мускус в разговоре.
Вином окрасим ханжества одежды –
Я слышать не хочу об этом вздоре!
Сон прославляю, явь превосходящий:
Во сне любовь в твоем сияла взоре!
Воспеть тебя плохой поэт не в силах –
Пусть роется в своем словесном соре!
Откуда страсть берется? Ни ланиты,
Ни губ рубины, ни глаза, как море,
Загадки этой нам не объясняют…
А глянул – и ума лишился вскоре!
Да, высоко до твоего порога…
Достигну неба, с трудностями споря!
Пусть в шелк и бархат рядится бездарность:
Ее легко узнать в любом уборе.
Не плачь, Хафиз, не мучай сердца милой:
В покорности спасенье – не в укоре!
Просило сердце у меня
Просило сердце у меня то, чем само владело:
В волшебной чаше увидать оно весь мир хотело.
Жемчужина, творенья перл – всевидящее сердце
О подаянии слепца просило – и прозрело!
Свои сомненья в харабат понес я к старцу магов!
Мужей, желающих прозреть, там множество сидело.
Седой мудрец, навеселе, глаза уставил в чашу:
В ней все, что было на земле, пестрело и кипело.
Спросил: «Давно ли от вина ты глаз не отрываешь?» –
«С тех пор, как этот небосвод воздвигнут был умело!»
Прозренье сердца – свыше нам ниспосланное чудо,
Все ухищрения ума пред ним – пустое дело.
Тот, кто изрек: «Бог – это я!» – по мнению мудрейших,
Казнен за то, что приоткрыл завесу слишком смело.
А у того, кто в сердце скрыл открывшееся свыше,
О миге истины в душе воспоминанье цело.
И если будет небесам ему помочь угодно,
Свершит он чудо, как Иса, вдохнувший душу в тело.
Всегда и всюду Бог с тобой, а малодушный суфий
Не знал о том и призывал Аллаха то и дело.
Спросил Хафиз: «А почему любовь тяжка, как цепи?» –
«Чтоб сердце, разума лишась, от сладкой боли пело!»
Всколыхнут ли стихи душу
Всколыхнут ли стихи душу, ставшую пленницей ада?
Воскресят ли ее, если скорбная жизни не рада?
Если ты мне пришлешь, как угрозу, рубиновый перстень –
Все равно для меня это царская будет награда!
Пусть, о сердце мое, нас поносят завистники злые.
Их хула для тебя – похвала. Огорчаться не надо.
Я любому скажу, хоть Мани самому: ты бездарен,
Коль не можешь понять моих песен высокого лада!
Два бесценных подарка судьбою даны человеку:
В сердце – пылкая кровь, в чаше – алая кровь винограда.
Не велят небеса розу с розовой путать водою:
Та – красотка базарная, эту – скрывает ограда.
Не изменник Хафиз – не забыл он любезную чашу!
Дайте срок небольшой – он опять будет пить до упада!
Коль щедрой ты изволишь быть
Коль щедрой ты изволишь быть – вкушу я от твоих щедрот.
А прочь велишь прогнать – уйду, покорный, от твоих ворот.
Бессильны бедный мой язык и бедное мое перо:
Ведь смертному не описать неописуемых красот.
Глазам любви дано узреть сквозь покрывало красоту:
Влюбленный взор охватит вмиг до горизонта небосвод.
Читай Коран ее лица. Все жития мужей святых,
Все откровенья бытия влюбленный взор на нем прочтет.
Тому, кто хочет отыскать в стихах Хафиза плоский смысл,
Пусть вспомнится, как Мекку спас однажды ласточек прилет…
Кто мольбу мою доставит
Кто мольбу мою доставит недоступному султану?
О великий, милость к нищим твоему прилична сану!
Светлый лик, луну затмивший, ты являешь приближенным,
Словно чуду, все дивятся кипарисовому стану.
От соперников ревнивых, злых, как дивы, нет защиты –
Лишь твоя звезда в зените обещает мне охрану.
Вспыхнув пламенем внезапным, мир спалят твои ланиты.
Что за польза быть суровым столь прекрасному тюльпану?
Если ж черные ресницы знак дадут казнить страдальца –
Вспомни, как они коварны, не поддайся их обману!
Провожу всю ночь в надежде, что пришлешь с рассветным ветром
Весть о встрече – и немедля пред тобою я предстану.
Ради бога, дай Хафизу хоть глоток! Тебе за это
Ежедневно на рассвете я слагать молитву стану.
Скажи, рассветный ветер
Скажи, рассветный ветер: где друг мой сном забылся?
Где скрылся ясный месяц, куда он закатился?
Бреду вперед, не вижу во тьме Огня Синая…
Скажи: где место встречи, чтоб я туда стремился?
На каждом, кто родился, лежит печать кончины.
Спроси-ка в харабате: кто с горя не напился?
Тот мудр, кто понимает язык иносказаний.
Но где тот собеседник, кому бы я открылся?
Я всеми волосками души тысячекратно,
Не как болтливый книжник, с тобой соединился.
Где горестное сердце, где друга дух смятенный,
Который, как в темнице, в плену страстей томился?
Где мускусные цепи кудрей, пленивших душу,
Где лик луноподобный, которым взор пленился?
Все наготове: розы, вино и музыканты –
Но где же друг любимый, куда запропастился?
Мне келья надоела. Где дом любви и хмеля,
Где мальчик-виночерпий, чтоб дух мой взвеселился?
Хафиз, пусть не печалит тебя осенний ветер:
Ведь нет шипа у розы, чтоб в сердце не вонзился!
Уст его, подобных лалу
Уст его, подобных лалу, не отведал я шербета – он ушел.
Лик его луноподобный больше мне не дарит света – он ушел.
Как недолги сборы были! Не догнать и легкой пыли от его шагов.
От отеческой беседы, от любви и от совета он ушел.
В поздний час и утром рано суру первую Корана я твердил.
Я молился, но остались все молитвы без ответа: он ушел!
Думал я, что снова буду каждую его причуду исполнять.
Я надеялся на встречу – не сбылась надежда эта: он ушел.
С легкой грацией газельей он в саду земных веселий гарцевал.
Сад по-прежнему прекрасен. Только что за радость мне-то?
Он ушел!
Как Хафиз, как чтец Корана, в поздний час и утром рано слезы лью.
Горе мне! На вечны лета без прощального привета он ушел…
Если б мог к небесам я мольбу вознести
Если б мог к небесам я мольбу вознести:
Кто сумеет меня от разлуки спасти?
Позовите врачей! Мое сердце больное
Убежало – а было зажато в горсти.
Высох корень веселья. Спешу к харабату:
Там от влаги, как семя, я стану расти.
Где убийца, меня без вины поразивший?
Приведите его, я воскликну: «Прости!»
Пей вино, мое сердце, не делай ошибок,
Слушай ринда веселого и не грусти!
Не хочу покровительства птицы трусливой –
Благородные птицы у риндов в чести.
Стрелы вздохов я в сторону страсти пускаю –
Газават я готов из-за милой вести!
Сердце снова в груди: где певец сладкогласый,
Где Хафиз, чтобы сазу язык обрести?