Дикое мясо
Портретная галерея
1. ДЯДЯ САРАЙ
У дяди Сарая
Натура сырая:
Что лапоть носище,
Что стог животище,
А ноги-то — ровно
Мореные бревна.
Для дяди Сарая
Ненадобно рая:
Была бы избенка,
В избенке — бабенка,
Да в клети у бабы
Холстина была бы.
Возьмешь — не узнает,
Пропьешь — не облает:
«Моя-то Алена —
Куды как смирена;
А пикнет — так разом —
И вспухнет под глазом!»
В оглоблю ручища,
В сто пуд кулачище!
2. КАЗИМИР
Мой приятель Казимир
Мыслит очень здраво:
Если вправо есть трактир —
Он идет направо.
И — хоть тресни левый стан,
Он — не повернется!
Разве… только… ресторан —
Слева попадется.
3. ВАВИЛА
Вавила Утробин —
Тюленю подобен:
Инертная глыба,
Немая, как рыба.
Усядется рядом,
Окинет вас взглядом:
«Што… мать-то… здорова?» —
И… больше ни слова!
Господин всероссийский обыватель наших дней
Сологуб
(с пафосом)
Я верю в Диавола! Я верю в Сатану!
Обыватель
(зевая)
Да ну?
Толстой
(учительно)
В непротивлении подобны будьте льну!
Обыватель
(тупо)
Да ну?
Мережковский
(трагически)
Вы бога ищете? Я бога вам верну!
Обыватель
(ковыряя в носу)
Да ну?
Утопающий
(вопит)
Спасите!.. Боже мой!.. Товарищи!.. Тону!..
Обыватель
(с берега)
Да ну?
Патриот своего отечества
М-да-с, едва ли
Вы знавали
Ферапонта Ильича!
Ноги — бревна,
Чрево — эва!
Нос — краснее кумача!
Как он пылок
Средь бутылок!
Только гаркнет: «О-го-го!
Бей стаканы!»
Океаны
По колено для него!
«Что нам немцы —
Иноземцы!
Лондон, Берлин, Вена, Рим?!
Мы, славяне,
Этой дряни
И дохнуть-то не дадим!
Молвим слово,
И — готово:
От Амура до Оки
Засверкают,
Забряцают
Измаильские штыки!»
М-да-с, едва ли
Вы знавали
Ферапонта Ильича!
Ноги — бревна,
Чрево — эва!
Нос — краснее кумача!
Господин Смердящий
Похотлив и сален,
Идеалы спален
Восхваляет нам
На всю Русь гремящий
Господин Смердящий,
Развращенный Хам!
«Упивайтесь смело
Вешним хмелем тела;
Стыд — пустой мираж!»
Что за мысли! Браво!
Честь тебе и слава,
Просветитель наш!
Щеголял ты прежде
В нищенской одежде,
Развлекал трактир,
А теперь ты — гений!
И твоих «творений»
Жаждет «целый мир»!
Но… «творенья» эти
Ведь прочтут и дети…
Ах, какой пассаж!..
М-да, досадно, право!..
Честь тебе и слава,
Просветитель наш!
С натуры
После сытного обеда
В кабинете у Володи
Долго шла у нас беседа
О страдающем народе.
——
«Да, — вздохнув, промолвил фатов,
Развалившись на диване, —
Гибнут в царстве плутократов,
Гибнут русские крестьяне!»
— «Что ж поделать? — отозвался
Князь Павлуша Длинноногий. —
Я работал, я пытался…
Но налоги…» — «Ах, налоги!»
— «Да, налоги и при этом —
Темнота, разврат и пьянство!
Проследите по газетам:
Вырождается крестьянство!..»
——
После сытного обеда
(Ну и повар у Володи!)
Долго шла у нас беседа
О страдающем народе…
О чем писать
О чем писать?.. А тем так много,
Живых и благодарных тем,
Но между тем —
Не трогай их, не трогай, ради бога!
Ведь наша рать и так уж поредела,
А впереди — всё тот же черный мрак:
И нет конца ему, и нет ему предела…
Скрывай до времени, что в сердце наболело, —
Всесилен враг!
Патриот-губошлеп
Отчего, почему? — старожилов спроси,
Я и сам-от немало дивился,
Как проведал впервой, сколь у нас на Руси
Патриот-губошлеп расплодился!
Заморянин везде: на Урале, в Баку,
В Петербурге, в Сибири и в Сочи,
А природный русак знай лежит на боку —
Мы, де, больше к полатям охочи!
Хочешь лесу? — так што ж: откупай да руби!
Аль боишься: не хватит, мол, места?
Да у нас… от Невы вплоть до самой Оби
Ни во што, брат, не ставится лес-то!
Да уж мы, брат, не вы! да у нас, брат, всего —
Изобилие, полная чаша!
Англичанин? француз? немчура? — о-го-го! —
Всех вас кормит россейская каша!
К нам, на Русь-то, ваш брат приползет нагишом,
Егозит, лебезит у заборов,
А проходит годок, глядь — и смотрит ершом,
Станет сытый да гладкий што боров!
Отчего, почему? — старожилов спроси,
Я и сам-от немало дивился,
Как проведал впервой, сколь у нас на Руси
Патриот-губошлеп расплодился!
Дурак
Всецело преданный минувшего заветам,
Он страстно бичевал царящий в жизни мрак
И часто голодал, и был гоним при этом…
— Вот как?
Он часто голодал и был гоним при этом?
Дурак! дурак!
Порой смущал его горячий призрак счастья,
Но он… бежал тогда на бедный свой чердак,
Чтоб разрушать… пером — твердыни самовластья…
— Вот как?
Он разрушал… пером — твердыни самовластья?
Дурак! дурак!
Он ясно понимал, что мог бы быть известным
В наш век упадочный бездарнейших писак,
Но он решил в душе быть искренним и честным…
— Вот как?
И он решил в душе быть искренним и честным?
Дурак! дурак!
Недавно я, бродя бесцельно по столице,
Зашел к нему… увы! — был пуст его чердак!
Он умер, господа, в Обуховской больнице…
— Вот как?
Так, значит, умер он в Обуховской больнице?
Дурак! дурак!
Либерал перед зеркалом
— Долой прогнивший, затхлый мрак!
Лишь новые порядки,
При коих счастлив будет всяк…
Не те!.. не те!.. молчи, дурак!
Не те даешь перчатки!..
— Мы, господа, имеем честь
Быть центром возрожденья!
Корабль народный к счастью весть…
Иван, цилиндр!.. тут, право, есть
И честь и наслажденье!
— На этом кончу я… Итак —
Ура-а! да канут в Лету
Прогнивший строй, прогнивший мрак…
Пальто!.. не то!.. молчи, дурак!
Вели подать карету!..
Павел
Мой приятель Павел,
Патриот по духу,
Выше рома ставил
Русскую сивуху.
Был борцом известным,
Златоустом местным
Русского Союза,
Но ему, о муза,
Выпал тяжкий номер:
От патриотизма,
От алкоголизма —
Помер!
Супруги Митины
Супруги Митины?.. Вот милая семейка!
Как посещу их дом, так сам себя стыжусь!
Для них народ — кумир!..
Но что там за индейка!
Ах, что за гусь!..
Он часто говорит: «Вот если б воедино
Нам удалось сплотить голодный, бедный люд —
Настал бы Судный день!..»
Но что у них за вина!
И где берут?..
Она не отстает: «Мне все страдальцы — братья!
Подумайте: иной в лохмотьях кру-углый год!
Ах, как мне жалко их!..»
Но что у ней за платья!
В шестьсот! в семьсот!
А как живут они! — что месяц, то обновка!..
Недавно он купил картину ей: «Погром» —
Две с лишним заплатил!..
Ну что за обстановка!
Ах, что за дом!..
Бедняк
Он весь свой век корпел, уткнувши нос свой длинный
В болото мудрости зело научных врак,
Оброс он плесенью, покрылся паутиной…
— Вот как?
Оброс он плесенью, покрылся паутиной?
Бедняк, бедняк!..
Он сотню написал умнейших диссертаций,
Где фигурируют юсы и твердый знак,
Но он не мог понять, за что мы любим граций…
— Вот как?
И он не мог понять, за что мы любим граций?
Бедняк, бедняк!..
Дни юности своей, дни вешнего броженья
Провел в архивах он, где вечно пыль и мрак,
Не ведая любви, ни мук, ни наслаждений…
— Вот как?
Не ведал он любви, ни мук, ни наслаждений?
Бедняк, бедняк!..
Он умер и зарыт на грязненьком кладбище.
Под черепом его живет теперь червяк;
Он жадно точит мозг и рад научной пище…
— Вот как?
Червь жадно точит мозг и рад научной пище?
Бедняк, бедняк!..
Смешная история
Для маленькой девочки куклу купил
Поэт одинокий.
Он деньги на это давно уж копил;
И вот накопил
И купил
Для маленькой девочки куклу.
Но был он тоскою измучен вконец,
Поэт одинокий.
Тоской — без расцвета увядших сердец.
А в сердце поэта таился отец;
И вот он — проснулся.
Для маленькой девочки куклу купил
Поэт одинокий.
Он деньги на это давно уж копил;
И вот накопил
И купил.
Но… с куклой расстаться — не мог он.
Коли вспомнишь подчас
Коли вспомнишь подчас,
Что творится у нас, —
Удивительно!
От октябрьских свобод
Чешет спину народ…
Отвратительно!
Сотни разных газет
Получили запрет…
Убедительно!
Тюрьмы полны людей;
Их как в бочке сельдей…
Положительно!
От свобод, господа,
Не осталось следа
Окончательно!
Но… кончаю рассказ:
Будет Дума у нас
Обязательно.
Вперед, творец живого слова
Вперед, творец живого слова!
Рази врага мечом сурово!
Твой грозный меч — живая речь!
Вперед, о мститель беспощадный!
Топчи конем врага нещадно,
Твой верный конь — души огонь!
Твой лук — твой ум, а мысли — стрелы,
И жажда мщенья — твой колчан;
Шишак и латы — подвиг смелый,
А шпоры — боль народных ран!..
Вперед! Забудь свои сомненья,
Тяжелых дум гнетущий рой,
Забудь житейские волненья,
Отдайся делу искупленья —
Иди на бой!
Иди на бой!
Народный марш
По фабрикам душным, по тюрьмам холодным
Несется задушенный стон;
По хатам убогим, полям недородным
Как эхо разносится он!
Но скоро поймут угнетенные братья,
Что сила — в народных руках!
И вместо молитв — раздадутся проклятья,
И месть запылает в очах!
Прочь непогода,
Солнце встает!
Всё — для народа;
Все — за народ!
Пусть жизни хоронят во тьме каземата;
Пусть стонет несчастный народ, —
Ведь каждое слово погибшего брата
Нам новые силы дает!..
И время настанет: исчезнет насилье,
Как долгий томительный сон…
И в битву мы вступим, расправивши крылья,
Под сенью кровавых знамен!..
Прочь непогода,
Солнце встает!
Всё — для народа;
Все — за народ!
И в битву мы вступим, не зная пощады,
Свершим мы отмщения пир,
И всюду построим тогда баррикады,
И ими покроем весь мир!..
Сбивайте ж, друзья, трудовыми руками
Позорные путы оков!
Идите скорее с косой и серпами
Под знамя народных борцов!
Бессмертное
Дни героической защиты
Октябрьских вольностей гнезда
Не будут миром позабыты.
Пройдут несчетные года,
И гордо встанут из гробницы
Дружины красных львов столицы,
Чтоб на границах площадей
Держать надменно и сурово
Звеняще-бронзовое слово
О подвигах великих дней.
Близ серомраморных окопов
Артель бессмертных землекопов,
Обильно льющих медный пот,
Мужчин и женщин изнуренных,
Блокадою изнеможденных,
Двухтысячный увидит год.
Воскреснут людные райкомы
Незабываемых недель:
Кровати-стулья, пыль соломы —
Пятиминутная постель
Дежурных членов тройки красной,
Что сна не знали в миг опасный,
Храня свободы колыбель.
И вы, работницы, орлицы
Краснопредместных чердаков,
Перелетев чрез тьму веков,
Опуститесь в сады столицы,
Чтоб миру диктовать страницы
Поэм о подвигах своих,
Из бронзы высекая стих!
Сын коммунара
Промчится вихрь с неслыханною силой…
Сиротка мальчик спросит мать свою:
«Скажи, родная, где отец мой милый?»
И сыну мать, склонившись над могилой,
Ответит гордо:
«Пал в святом бою!
Он призван был в дни черной непогоды,
Когда враги душили край родной,
Грозя залить кровавою волной
Светильники у алтарей свободы.
На их удар ответил он ударом
И пал, от братьев отводя беду…
Отец твой был солдатом-коммунаром
В великом восемнадцатом году!»
Привет и ласку ото всех встречая,
Сын коммунара спросит мать свою:
«Не понимаю. Объясни, родная:
Я — мал и слаб: за что мне честь такая
В родном краю?»
И мать ответит маленькому сыну:
«К тебе горят любовию сердца
За крестный подвиг твоего отца,
Погибшего в тяжелую годину.
Стонала Русь под вражеским ударом,
Грозила смерть свободному труду…
Отец твой был солдатом-коммунаром
В великом восемнадцатом году!»
— «Но почему мы не в каморке тесной,
А во дворце живем с тобой?.. Взгляни —
Какой простор! какой уют чудесный!
За что был отдан бедноте окрестной
Дворец царей? Родная, объясни».
И мать ответит, мальчика лаская:
«Раскрыли перед вами дверь дворцов
Заслуги ваших доблестных отцов,
Что пали, за свободу погибая.
Шел враг на Русь с мечами и пожаром,
Неся с собой смертельную беду…
Отец твой был солдатом-коммунаром
В великом восемнадцатом году!»
И смолкнет сын, в раздумий глубоком
Взирая на могильный холм борца
И думая о доблестном далеком…
Гигантом пред его духовным оком
Восстанет тень почившего отца.
И даст он клятву — тою же тропою
Всю жизнь свою безропотно идти
И не сходить с отцовского пути
Неколебимо-гордою стопою:
«Клянусь быть честным, доблестным и ярым,
К насильникам всю жизнь питать вражду
Отец мой был солдатом-коммунаром
В великом восемнадцатом году!»
Новая метла
Грязи, сору — без числа
В обновленной хатке…
Ну-ка, новая метла,
Наведи порядки!
Гоц*, Керенский и другие
Всё загадили в краю…
Помогите, дорогие,
Выместь родину мою.
Всех бездельников-банкиров,
Трудовой семьи вампиров,
Что шипят на новый строй,
Тунеядцев, невских франтов,
Финансистов, фабрикантов —
В шею новою метлой!
Грязи, сору — без числа
В обновленной хатке…
Ну-ка, новая метла,
Наведи порядки!
Точно так же не мешало б
Чистку книжную начать —
Чересчур уж много жалоб
На панельную печать.
Все журнальчики и книжки
Про скандальчики-интрижки!
«Стрекозу», «Весь мир» гнилой,
Пинкертонов приключенья —
Мародеров развлеченье —
В шею новою метлой!
Грязи, сору — без числа
В обновленной хатке…
Ну-ка, новая метла,
Наведи порядки!
Подмести немедля надо
И казенные места —
Проползло немало гада
К нам украдкой в ворота!
Всех подложных комиссаров
Из вчерашних земгусаров,
Грязных взяточников рой,
Ради выгоды корыстной
Строй признавших ненавистный, —
В шею новою метлой!
Грязи, сору — без числа
В обновленной хатке…
Ну-ка, новая метла,
Наведи порядки!
___________________
* — Гоц А. Р. — один из лидеров партии эсеров.
Эпиграммы и пародии
В АЛЬБОМ С. Ю. ВИТТЕ
Внимает он привычным ухом
Руси протест.
И пишет он единым духом
Свой мани-фест…
И обещаньями он свету
Терзает слух.
Проходит время, и … он в Лету
Свободы бух!..
***
О КА-ДЕТКАХ
Детская песенка
Их устои — шатки,
Их победы — редки,
Но их речи — сладки,
Их сравненья — метки.
Вечные нападки
Заслужили ль детки?
Бедные ребятки,
Паиньки ка-детки.
***
ПРИЗНАНИЕ МОДЕРНИСТА
Для новой рифмы
Готовы тиф мы
В стихах воспеть,
И с ним возиться,
И заразиться,
И умереть.
***
КАЗИМИР
Мой приятель Казимир
Мыслит очень здраво:
Если вправо есть трактир —
Он идет направо.
И хоть тресни левый стан,
Он — не повернется!
Разве только … ресторан
Слева попадется.
***
ДМИТРИЮ ЦЕНЗОРУ
Дружеская шалость
Дмитрий цензор плачет сдуру:
«Дал же бог такую кличку!
Все суют меня в цензуру —
Мне ж цензура не в привычку,
Я хочу в литературу».
Дмитрий Цензор, слезы вытри,
Ты повсюду в ложной шкуре, —
Всё тебе не по натуре:
Ты в поэзии Лжедмитрий
И лжецензор ты в цензуре.
<1915>