Листья бука, побитые градом
Листья бука, побитые градом,
На меня не смотрите с укором,
Листья бука, побитые градом, —
Есть судьба и пожестче.
Я б хотел умереть с вами рядом,
Умереть вон за тем косогором,
Я б хотел умереть с вами рядом
В той кизиловой роще.
Мир в окне
Мир в окне — это племя листвы
И высоких столпов белоствольных,
И гуляющих, самодовольных,
Обходящих цепочкою рвы.
Мир во мне — это свойство души,
Это чувство, что близко засека,
Властный голос предсмертного века
В предвечерней, тревожной тиши.
Многое можно понять, проникая в науки
Многое можно понять, проникая в науки, —
Дальние звезды и давние знаки и звуки,
То, что возникнет в грядущем, и то, что мертво.
Непостижимо лишь то, что нам ближе всего.
Мне кажется, что я еще живу
Молодые несли мне потёртые папки
Молодые несли мне потёртые папки,
С каждым я говорил, как раввин в лисьей шапке,
А теперь, отлучённый, нередко унылый,
Хорошо различающий голос могилы,
Я опять начинаю, опять начинаю
И, счастливый, что будет со мною — не знаю.
Может, в мою душу странный луч проник
Ночь наступит не скоро
Не доносил, не клеветал
Не доносил, не клеветал,
Не грабил среди бела дня,
Мечтал, пожалуй, процветал,
Прости меня.
Не предавал, не продавал,
Мне волк лубянский не родня,
Таился, не голосовал,
Прости меня.
Мой друг погиб, задушен брат,
Я жил, колени преклоня,
Я виноват, я виноват,
Прости меня.
Напротив школа
Напротив школа. Игры. Крик и визг.
Декабрь. Земля с белеющей присыпкой.
Я сплю или проснулся? Я — Франциск,
И ангел прилетел ко мне со скрипкой.
Явился волк. Я говорю: «С детьми
Побалуйся, но только есть не надо».
Вытаскиваю булочку: «Возьми», —
И волк уходит. Тоже Божье чадо.
Но я и впрямь проснулся. Сквознячок.
Закрыл окно. Квартира замирает.
Я вижу ясно струны и смычок,
И ангел все-таки играет.
Над речкой взбухли ватные химеры
Над речкой взбухли ватные химеры,
К плетню прижался новый «Запорожец»,
В деревне лишь одни пенсионеры
Да несколько приезжих детских рожиц.
Березы, как солдатские невесты,
В сторонке собрались, в ячменном поле,
И громко повторяют анапесты
Некрасова ли, Анненского, что ли.
И радостно мне знать, что неизменны,
Какие б ни безумствовали грозы,
И анапестов звон, и хлеб ячменный,
И во поле стоящие березы.
Над москательной клена
Над москательной клена
И кирпичами школы —
Воинская попона,
Облачные престолы.
Мне же не надо власти,
Что мне меч и кольчуга?
Есть в моем сердце счастье
Ласковая подруга.
С нею осень моложе,
В окнах менее мутно.
Доброе утро, Боже!
Ангелы, доброе утро!
О дождя стариковские слёзы
О дождя стариковские слёзы,
О как хочется верить слезам,
И трёхпалую руку берёзы
Поднимает земля к небесам,
Чтобы заново с ними наладить
Им и ей столь потребную связь,
Чтоб на небе морщины разгладить
И самой рассмеяться, светясь.
Но калек небеса не жалеют,
Ни трёхпалых берёз, ни людей,
Лишь по-старчески плакать умеют
В час, когда нам не нужно дождей.
О, как балдеет чужестранец
О, как балдеет чужестранец
В ночном саду среди пустыни,
Когда впервые видит танец
Заискивающей рабыни.
О, как звенят ее движенья,
То вихревидны, то округлы,
Как блещут жизнью украшенья
И глаз стопламенные угли.
А там, за этим садом звездным,
Ползут пески, ползут кругами,
И слышно в их дыханье грозном:
— Вы тоже станете песками.
Облаков кружева
Облаков кружева
Разлеглись над балконом,
А под ними трава
Стала царством зелёным.
Здесь деревьев семья
Слышит голос угрозы:
Умирают стоймя
Две родные берёзы.
Как завидна их стать!
Это песни достойно:
Гордо так умирать,
Так безмолвно, спокойно.
Огонь связующий и жаркий
Огонь связующий и жаркий,
Молнии двужалый меч,
Скинию потрясший гром —
Превращаются в помарки,
В тускло тлеющую речь
Под беспомощным пером.
В телефоне спрятан сыщик,
И подслушивает он:
Может вслух я согрешу.
Я же только переписчик
Завещавшего закон:
Он слагает, я пишу.
Потомства двигая зачатки
Предвидеть не хочу
Предвидеть не хочу,
Прошедшего не правлю,
Но жду, когда лучу
Я кровь свою подставлю.
Тех, кто начнет опять,
Я перестал бояться,
Но трудно засыпать
И скучно просыпаться.
Присягаю песенке пастушьей
Присягаю песенке пастушьей
Около зеленого холма,
Потому что говорит мне: «Слушай
Отзвуки Давидова псалма».
Присягаю выспреннему слогу,
Потому что по земле иду
В том саду, где Бог молился Богу,
И цветы сияют в том саду.
Присягаю ночи заполярной,
Движущейся, может быть, ко мне,
Потому что вижу свет нетварный
В каждом пробуждающемся дне.
Сказано все
Сказано все, — что же мне говорить?
Роздано все, — что же мне раздарить?
Пройдено все, — так зачем же иду?
Явлено все, — так чего же я жду?
Дай мне приют, чтоб добраться к себе,
Дай немоту, чтоб сказать о Тебе,
Дай мне оглохнуть, чтоб слушать Тебя,
Дай мне ослепнуть, чтоб видеть Тебя.