Quand l’amour me trahit et le chagrin me tue,
Et que d’indignation je sens battre mon coeur,
Je viens a toi alors, о ma chere statue,
Contempler ton regard et conter mon malheur.
«Sois digne et calme, ami — me dit ton doux visage —
La colere ne va qu’aux coeurs fletris et vieux;
N’ecoute pas sa voix, ecoute mon langage,
II te fera chanter, il est celui des dieux.
Je suis ta triste soeur, je suis Melancolie,
Tu pourrais me briser, mais jamais me plier…
On t’a fait de la peine, — et bien, poete, oublie…
Helas! pour etre heureux il faut bien oublier».
Tu me paries ainsi. En tremblant je t’ecoute
Comme un vieux prisonnier, qui tremble dans ses fers,
Quand il entend chanter sous Pimplacable voflte…
Et je laisse couler mes larmes et mes vers.
Mais quand par un baiser soudain, irresistible
Mon coeur est ranime et mes pleurs sont taris,
Alors je crois a tout, je crois a l’impossible,
Je crois que tu t’en vas, je crois que tu souris.
11 октября 1865
К СТАТУЕ МЕЛАНХОЛИИ
,
И я чувствую, как от негодования бьется мое сердце,
Я прихожу тогда к тебе, моя дорогая статуя,
Чтобы созерцать твой взгляд и рассказать о моем горе.
«Будь достоин и спокоен, друг, — говорит мне твое милое лицо, —
Гнев идет только к сердцам иссушенным и старым;
Не слушай своего голоса, слушай мою речь,
Она заставит тебя петь — это речь богов.
Я сестра твоей печали, я Меланхолия,
Ты мог бы меня разбить, но (тебе) меня никогда не покорить…
Тебе причинили боль — ну что ж, поэт, забудь…
Увы! Чтобы быть счастливым, нужно (уметь) забывать».
Так ты мне говоришь. Я слушаю тебя, трепеща,
Как старый узник, дрожащий в своих оковах,
Когда он слышит пение под безжалостным сводом…
Я дал волю течь моим слезам и стихам.
Но когда от неожиданного, неотразимого поцелуя
Мое сердце оживает и слезы иссякают,
Тогда я верю всему, верю в невозможное,
Я верю, что ты уходишь, я верю, что ты улыбаешься.
