Осёл не так уж и упрям.
Не так уж тяжела корзина.
Мать оступилась на стерне
и так осталась с мёртвым ртом…
Генисаретским рыбарям,
знать, не хватало Баргузина
для пьяных плачей по родне
да горьких споров со Христом.
Аминь! Мигайте, огоньки
и Кариота, и Магдалы.
И нищий, грязен и зобаст,
перед ослом с моленьем ляг.
Что жизнь? Тепло Его руки!
Что смерть? Мороз её опалы.
И если кто Его предаст –
то ну каких же ради благ?..
О, этот древний детектив
никем доныне не разгадан.
И в каждой версии – порок,
как гриб трухлявый под клюкой.
Какой таинственный мотив,
небесным проклятый раскатом,
сработал в окаянный срок
в мозгу бухгалтера – какой?!
Считавший лучше, чем Христос,
как мог он быть так нерасчётлив?
А если это просто – страсть,
где ей названье в словарях?..
Андрей сушняк к костру принёс,
и стал огонь высок, отчётлив.
Фома почистил мятой пасть,
и стыд пробрал иных нерях.
А галилейская вода
жевала жвачку по-верблюжьи.
И где-то на югах, вдали,
спал тёмный Гефсиманский сад.
И было ясно: никогда
ни Петр не выхватит оружье,
ни сук не вздрогнет от петли,
ни рук не вымоет Пилат.
