Как во хмелю –
от страшных красок полдня!
Они зажглись
и, всё собой наполня,
почти счастливым сделали меня.
Кривую медь сосна в лазурь вонзила,
зелёный лёд прогнулся, чуть звеня,
и желтизна песка под ним сквозила.
И розовые – снизу, на просвет –
берёзовые сучья
в этот бред
вторгались, не внося в него покоя,
и смерть забыл я –
помнил только жизнь.
И будущему молвил:
– Отвяжись!
И что со мною сделалось такое?..
И что такое сделалось в пространстве,
в его биофизическом убранстве,
в простой игре простых его частиц,
что захотелось,
бросив дело на ночь,
не то взлететь в простор, упавши навзничь,
не то припасть к земле, простёршись ниц…
Ну, что ты объяснишь мне,
дикий атом,
когда влюблённый я,
а не анатом.
Ты – не пророк сознанью моему,
не для того попрал в себе я зверя
и, ложной красоте вовек не веря,
уродливую правду не приму!
