Покров приподымает Ночь —
А волны ропщут, как враги.
Но слышу, Бездн Господних дочь,
Твои бессмертные шаги!..
Отшедшие! Не так же ль вы
Переступаете порог
Стихий свирепых? И, как львы,
Они лежат у ваших ног —
И лижут длинный ваш покров…
Их темный лик прозрачен вам:
Вы низошли во львиный ров
И поднялись, подобны львам!
И в свете звездного венца
Вы приближаетесь, как Ночь,
Невеста вечная Отца,
Им первоузнанная дочь.
И, Ночи таинством дыша,
Мы вами дышим: вас она
В себе лелеет; и душа
Раздельных вас — она одна.
Амбросия усталых вежд!
Сердец усталых цельный хмель!
Сокровищница всех надежд!
Всех воскресений колыбель!
И всех рождений ложесна!
Мы спим, как плод, зачатый в ней,—
И лоно Матери со дна
Горит мирьядами огней!..
Вы — родились. И свет иной
Вы криком встретили давно.
Но к нам склонились, в мир ночной,
Затем что вы и Мать — одно.
Анализ стихотворения «Ночь» Вячеслава Иванова
Произведение «Ночь» Иванова Вячеслава Ивановича – часть сборника «Нежная тайна».
Стихотворение создано летом 1912 года. Поэту исполнилось 46 лет, это кризисный период в его жизни: завершается своеобразная эпоха литературных встреч на Башне (в его доме), сам он оказывается в центре скандала, вызванным его браком с падчерицей (дочерью покойной жены). Вместе с В. Шварсалон он спешно покидает Россию и перебирается во Францию. Там появляется на свет их сын. В жанровом отношении – причудливая символистская мистерия, попытка сотворить собственную философию и систему мироздания, рифмовка перекрестная, 8 строф. Итак, главная героиня – Ночь. Заглавная буква лишь подчеркивает ее персонификацию. Ее зовет он «Бездн Господних дочь», таинственную и страшную незнакомку первобытного враждебного хаоса. Во второй строфе автор обращается к умершим: отшедшие! (своеобразная апострофа). Как наползает ночной мрак, так и мертвецы, по мысли поэта, «переступают порог» всех земных, уже не властных над ними, стихий. «Лежат у ног»: аллюзия на христианских мучеников в Древнем Риме (например, на святого Неофита). Поэт считает, что мертвые приобретают некие первозданные качества, позволяющие им занять место во многом даже выше, чем доступно живым. «Львиный ров»: отсылка на библейскую книгу на пророка Даниила. Экзальтация В. Иванова нарастает, становится ясно, что он в какой-то мере придерживался теории Вечной Женственности, особенно популярной в годы Серебряного века. Звучат здесь и отголоски пантеизма. Ход ночи он считает временем совершения «таинства», стирания границы двух миров. Днем в эту область не попасть. В шестой строфе – гимн ночи (и перифраз), которая воспевается как возможность отдыха для всех, уставших телом и духом, а также тех, кого и на свете давно нет. «Воскресений колыбель»: сон как прообраз смерти, а затем – и воскресения. Ночь становится матерью спящего человечества. В финале автор вновь возвращается к теме жизни по ту сторону ночи. Сравнение: как враги, как львы. Эпитеты: бессмертные шаги, стихий свирепых, усталых вежд. Индивидуально-авторский эпитет: первоузнанная дочь. Цепь потрясенных восклицаний и умолчаний – как будто автор и впрямь зрит некое виденье космического масштаба.
«Ночь» В. Иванова – своеобразное заклинание, попытка объединить мир мертвых и живых в хтоническом хаосе языческих представлений.
Не знаю такого поэта, а знаю только Георгия Иванова. А это стихотворение может вызвать интерес, но нет в нём той животворящей и влекущей силы, что и прибивает читателей на долгие года. Да и не совсем всё понятно и ясно, что и вызывает наверно у читателей эффект отторжения и непринятия произведения.
Не знаю такого поэта, а знаю только Георгия Иванова. А это стихотворение может вызвать интерес, но нет в нём той животворящей и влекущей силы, что и прибивает читателей на долгие года. Да и не совсем всё понятно и ясно, что и вызывает наверно у читателей эффект отторжения и непринятия произведения.