«… А если ты живешь
в том городе, где есть хороший мастер,
тем лучше для тебя. Но постарайся
начать учение как можно раньше
и от учителя как можно позже
уйти…»
В таких или почти в таких
словах я прочитал в одной из книг,
попавшихся мне в руки очень кстати,
практический и правильный совет,
а был я без пяти минут писатель
и в ученичестве уж восемь лет.
Учитель мой был молод, а не стар,
но был, подобно старым мастерам,
отцовски требовательный и жесткий
(коль попадался твердый матерьял;
а мягок был, когда работал в воске
иль хрупкий мрамор одухотворял).
Он в юношестве мне сломал хребет —
я хныкал искалеченным волчонком
в норе и выполз вновь на белый свет,
к очередным мальчишкам и девчонкам,
которых он теперь учил уму,
вернулся в ученичество к нему,
как в мученичество. Он был аскет.
Я тоже. Кто кого переаскетит?
Как примет он в свой монастырь? Как встретит?
Вот тут-то и попался мне совет:
“… и от учителя как можно позже
уйти…” (не уточнялось, сколько лет).
Я внял совету и ученья срок
длил, сколько мог. И был я, сколько мог,
учеником (а сколько мог, и другом).
Не я ушел. Он от меня ушел.
От всех от нас. Бывал он хмур и зол,
бывал несправедливым, резким, грубым,
мы ссорились надолго, а потом
я снова, сколько мог, учеником
пытался быть, вернувшись блудным сыном
в тот город, где он жил.
Но в этот раз
он навсегда ушел. От всех от нас.
Ушел, нам всем воздав по нашим винам.
