I.
Отчий кров.
Ненастная пора.
Спор отца и матери, сколько на зиму
кубометров дров.
(Мать всегда права!).
Осень.
Я иду в институт.
Я многим рискую.
Там профессию мне дадут
Такую,
Сугубо не городскую.
Мать молчит,
Упрек затая:
Что тебя учить, мол,
Воля твоя!
А я раздражен,
Я лезу на рожон,
Я раздуваю домашний пожар.
Я режу в ответ на любой резон:
— Блажь, мол, буржуазная — ваш
абажур!
Я, мол, и по лесу поброжу!
Мне, мол, трын-трава!
Благами города не дорожу!..
(А может быть, мать права?)
Отчий кров,
Прости!
Хорошо ночевать у больших костров,
Если на ночь дров
Запасти!
Осень.
Я иду по тайге,
Инженер уже…
Мне сапог— по ноге,
И работа — по душе…
Сегодня порядком промок:
Ненастная пора!..
Я знаю: мать мне хотела добра!..
Я иначе не мог!
II.
Горький дух валерьяны и ландыша —
Запах душный немножко даже.
После долгих болезней на ладан дыша,
Ходит мать моя исхудавшая.
Капнет несколько капель в тонкий стакан —
Нужно выпить.
А стакан не под силу тонким рукам —
Неужто выпадет?
Я вхожу.
Я не знаю еще, что скажу.
Этих рук и коснуться-то боязно!
Но ведь я целый год уже их держу,
Целый год за слабым их взмахом слежу
Из окна уходящего поезда!..
Так обрадовалась!
Так разрыдалась!
Села, слабая: слезы требуют сил!..
Мне и раньше-то не всегда удавалось,
Когда успокоиться вот так же просил!..
Все — другим, другим: талант и душа!..
Руки матери, хрупкие, робкие…
Горький дух валерьяны и ландыша…
Восемь дней командировки…
III.
Светом солнечным, ясным и явным,
И поэтому незаметным,
Светом солнечным, дивным и давним,
Каждодневным, зимним и летним, —
Ты не стала им, этим светом,
Ты была им с начала самого.
Это я лишь не знал об этом,
А теперь вот увидел заново.
То, что скрадывается давностью,
Застарелой привычкой, бытом,
Раскрывается только дальностью
И в разлуке живет раскрытым.
Словно рана, раскрытым — больно.
Словно окна — свежо и вольно.
Словно тайна, раскрытым — понятно.
Как объятья, но — необъятно!
Потому что, со дня рожденья,
Сколько лет я прожил на свете, —
Столько лет я прожил при свете:
Спал при свете, читал при свете,
О любимой мечтал при свете,
Полном ласки и снисхожденья.
Тихий, комнатный, в глаз не бьющий…
Занавешенный, если надо…
Свет, которым сыт и одет…
Сыновьям себя отдающий,
Материнского взгляда
Свет!
