Г. А. Римскому-Корсакову
Забуду ли кремнистые вершины,
Гремучие ключи, увядшие равнины,
Пустыни знойные; края, где ты со мной
Делил души младые впечатленья!..Пушкин
Отчизна гор в моих очах,
Окаменелые гиганты предо мною;
Громады мрачные, как будто на часах,
Стоят гранитною стеною.
В венце из темного кустарника одна,
Зеленым бисером унизана другая;
Там — голых скал семья чернеет вековая,
Над ней волнистых туч клубится пелена…
Под тяжкими ее стопами
Вокруг богатыми махровыми коврами
Луга холмистые лежат.
На них, из сердца гор, кипучие фонтаны,
Бушуя, серебром растопленным летят;
В гранитных бронях великаны,
Склонясь на пропасти, их грозно сторожат;
И тихо речка голубая,
Змеей сапфирною утесы обвивая,
Журчит меж каменных стремнин.
Но кто сей мрачный властелин?
Иль замок мрачного громад сих властелина?
Огромный, с башнями зубчатыми дворец;
Ряд острых скал — его венец,
Седая дымка туч — одежда исполина.
Ты ль, пасмурный Бешту, колосс сторожевой,
В тумане облаков чело свое скрывая,
Гор пятиглавый царь, чернеешь предо мной
Вдали, как туча громовая?
Так, так, уж не во сне я новый зрю Парнасс!
Уж не восторженный богинею рассказа,
О люди, здесь я выше вас
Всей дивной вышиной Кавказа!
Здесь, на скалах Бешту, в утробе сих громад, —
В чертогах матери природы;
Здесь, где гранитные их своды
Со мною о веках минувших говорят!
Проснитесь, спящие под их навесом годы!
Вещай, отчизна гор, которая скала
Кровь Прометееву пила?..
Скажи, как он страданий вечность.
Неволи горькой бесконечность
За дружбу к смертному сносил?
И никогда душой высокой
Глухую непреклонность рока
О примиреньи не молил?..
Но посмотрите, как с Востока
Завеса палевых, свинцовых облаков
Свернулась, движется, сбегает…
И что ж? за нею мир духов,
Из перлов созданный, мелькает!
Я вижу здания янтарных городов,
Покрытых тонкими из снега кружевами;
Там сфинксы дивные; там странных ликов ряд —
Изида, Озирис, живой хрустальный сад —
В тумане розовом слиялись с небесами!
Но ты, святой Эльбрус [1], ты будто конь седой,
На коем смерть предстанет миру [2],
К светилу вечному, к далекому эфиру
Вознесся снежною главой!
Ровесник мира величавый,
Какой орел взлетал на твой венец двуглавый! [3]
Всемирный океан тебя не поглотил:
Твой верх, как мавзолей надменный,
Белел над влажною могилою вселенной
И первой пристанью любимцу неба был! [4]
Ты видел, как на мир тот ураган могучий
Своих несметных сил мчал громовые тучи [5];
Ты слышал рой их стрел, их бурной керны глас… [6]
Но страшный метеор угас —
И силы грозного — дым, пепла прах летучий!
О вы, которых все мечты
К земле продажною прикованы душою.
Рабы ничтожной суеты.
Придите с дикою громад сих красотою
Кумир души своей сравнить!
Но нет! Пигмеям ли о мелких их заботах,
О их тщеславии, о хладных их расчетах
С престолами громов небесных говорить!
Степей обширною темницей утомленный,
Как радостно, отчизна гор,
Мой на тебя открылся взор!
Восторженный, обвороженный
Красой твоих пустынных скал,
Как часто в дикие дедалы
Я на залетном их питомце проникал!
Как часто пировать в порфировые залы
Чад Эпикуровых сбиралася семья!
Но вы уж скрылися, счастливые друзья,
Как это солнце золотое,
Как это небо голубое,
Как эта теплая кавказская весна!
Как ты мертва теперь, пустынная страна!
Как молчалива ты! лишь ветр в ущельях мшистых
Трепещет — и с вершин кремнистых
От скал отторженный гранит
В глухие пропасти катит…
_______________________
[1] — Но ты, святой Эльбрус… Черкесы называют Эльборус Уах’ Гамако, то есть гора святая, чудесная.
[2] …ты будто конь седой. На коем смерть предстанет миру… См. Апокалипсис. — Клапрот справедливо замечает, что двуглавая вершина Эльборуса имеет вид седла; я прибавлю — черкесского.
[3] Какой орел взлетал на твой венец двуглавый? По наблюдениям г. Вишневского, Эльборус вышиною 16 000 футов. — «Никто не всходил на вершину горы сей; жители Кавказа полагают, что для сего нужно особенное соизволение божие» (Клапрот).
[4] — И первой пристанью любимцу неба был!.. Горские народы говорят, что святой ковчег остановился сначала на вершине Эльборуса, и уже после того отплыл к Арарату (Ibid.).
[5] Ты видел, как на мир тот ураган могучий // Своих несметных сил мчал громовые тучи. Тамерлан. — «Когда властитель судьбы и правитель мира решил в высокой воле своей прекратить войну в стране русских и черкесов, он обратил победоносные фаланги и знамена свои к горе Албрузу… Знамена завоевателя стран направились с признаком победы против Юри Берды и Ярахена, начальников племени асов (оссетинцев). Дорога была непроходима; но он повелел очистить ее, и, оставя там Амира Гаджи-Сеиф-Эддина с обозами, понес войну к горе Албрузу, сражаясь беспрестанно с неверными — и в горных твердынях их, и в их неприступных ущельях». — История Тимура; соч. Шериф-Эддина Езды; персидская рукопись. (См. Voyage au Caucase par M. Jules Claproth, t. II, p. 230 et suiv.).
[6] …их бурной керны глас. Керна — род военной трубы; она была в большом употреблении в войсках Тамерлановых: говорят, что звук ее действительно ужасен и слышен в расстоянии многих миль (Ричардсон. — См. также поэму «Огнепоклонники» Т. Мура).
