Солнце полное палило,
пеленая цитрус.
Нимфа Эхо полюбила
юного Нарцисса.
Кудри круглые. Красавец!
Полюбила нимфа.
Кончиков корней касалась,
как преступник нимба.
А Нарцисс у родника,
вытянут, как пика,
в отражение вникал
собственное пылко.
У Нарцисса — отрешенье.
От себя в ударе,
целовал он отраженье,
целовал и таял.
Как обнять через полоску
дивное созданье?
Он страдал и не боролся
со своим страданьем.
— Я люблю тебя, —
качал он
головой курчавой.
— Я люблю тебя, —
кричала
нимфа от печали.
— Горе! — закричал он. —
Горе! —
нимфа повторила.
Так и умер мальчик вскоре.
В скорби испарился.
Плачет нимфа и доныне.
Родники, долины,
птицы плачут, звери в норах,
кипарис тенистый.
Ведь не плачущих немного.
Есть.
Но единицы.
С тех времен, для тех, кто любит,
и кого бросают,
запретили боги людям
громкие рыданья.
Даже если под мечами —
помни о молчанье.
Ведь в любви от века к веку
так. Такой порядок.
Пусть не внемлет нимфа Эхо.
Пусть не повторяет.
