Нежданно настает день горький для поэта,
Когда он чувствует, что опытность и лета
Тяжелым бременем лежат уже на нем.
Проснувшись поутру, он думает о том:
Где вы, весны моей мгновенья золотые?
Вас нет! Вы пронеслись как призраки ночные,
И я, как невзначай окраденный скупец,
Гляжу с отчаяньем на жизненный ларец!
И точно — он в душе горюет поневоле,
Бледнея каждый день как цвет осенний в поле.
Когда же видит он, что путь его, порой,
Нежданно окроплен живительной струей,
Он, плача, говорит, припомнив дни былые:
«Нет, это не роса, а капли дождевые!»
Отныне, может быть, испытанный во всем,
Скорее истину постигнет он умом;
Проникнет в глубину таинственного легче,
Обнимет всё скорей, обдумает всё крепче,
Рассудку подчинит свободную мечту —
Разгонит дым густой, рассеет темноту.
Но в нем погиб навек тот огнь животворящий»,
Который дан ему был в юности блестящей —
И тщетно б он хотел в создания свои,
Богатые умом и пламенем любви,
Излить ту легкую и девственную сладость,
Которую дает созданьям… только младость!
И этого ему ничто не возвратит!
Один ли, у себя, в раздумьи, он сидит,
И, полный снов живых и сладкого призванья.
Обдумывает план любимого созданья;
Идет ли, утомясь, бродить в зеленый лес,
Захочет ли дышать прохладою небес,
Иль, увлекаемый вослед толпы свободной,
Без цели ходит он по площади народной, —
Увы, во воем почти, всегда почти, везде,
За книгою своей, в прогулке и труде,
Невольно сердце в нем той мыслию томимо,
Что молодость его прошла невозвратимо!
Перевод С. Ф. Дурова
