Роскошь, так уж роскошь —
истинно беспутная;
Бедность, так уж бедность —
смерть ежеминутная;
Голод, так уж голод —
областию целою;
Пьянство, так уж пьянство —
всё с горячкой белою.
Моды, так уж моды —
всё перемудрённые;
Дамы, так уж дамы —
полуобнажённые;
Шлейфы, так уж шлейфы —
двух и трёхсаженные;
На пол нагло брошены
камни драгоценные.
Нечто лучше женщины
в красоте искусственной,
С шиком нарисованной,
чувственно-бесчувственной:
Обаянье демона,
ангела незлобие —
Во втором издании
«божие подобие».
Похоть, так уж похоть —
с роковою силою
Деньгам, сердцу, разуму, —
всем грозит могилою:
Старцы льнут и падают,
как грудные деточки,
И за ними дети их —
плод от той же веточки.
Воры, так уж воры —
крупные, с кокардами;
Кражи, так уж кражи —
чуть не миллиардами;
Жуликов-мазуриков
в эту пору грозную —
Как на небе звёздочек
в ноченьку морозную.
Мелкие скандальчики
с крупными беспутствами;
Разоренья честные
с злостными банкрутствами;
Фокусы бумажные,
из нулей могущества —
И на каждой улице
описи имущества.
И на каждой улице,
с музыкою, с плясками,
Разоряют вежливо,
обирают с ласками,
И — притоны мрачные,
кутежи с злодействами —
И убийства зверские
целыми семействами.
И работа вечная
и неугомонная,
И холодность мёртвая,
строгость непреклонная,
И с трибун
словесников речь всегда медовая,
И нужда молчащая,
но на всё готовая.
Скорбь, так скорбь безмолвная.
Горе, как нахлынуло,
Всё существование
разом опрокинуло:
Знает погибающий,
что никто не сжалится,
И, как сноп бесчувственный,
сам в могилу валится.
Смех, так смех насильственный,
злобы не скрывающий:
Или разухабистый
и стыда не знающий —
Или уж отчаянный,
с умоисступлением —
Над собой, над ближними
и над всем творением.
