О, красивое имя,
о, достойное имя,
о, гордое грозное имя
о, надёжное верное имя,
о, это имя, любимое с детства —
не в кабинетах выдумали!..
Посягнуть на него —
не посмели
ни цари,
ни чиновники,
ни бунтари.
Было время,
и нам,
я помню,
даже в самом Санкт-Петербурге завидовали,
А ещё — в Самаре,
Нижнем,
Луганске,
Вятке,
Твери.
Как я их понимаю:
ведь всегда вместе с жизнью
Господь нам дарует отечество,
И позволить кому-то
менять его славное имя —
как стать сиротою безродным,
остаться без памяти,
словно без воздуха, коим дышу!
Ну а я так люблю
наших мастеровых,
работяг,
инженеров,
учёных,
а ещё — славу наших дворян,
воевод
и заслуги купечества!
Всех люблю:
и Демидовых, и Баташёвых,
и Дохтурова, и Дорохова,
и Хрулёва, и Руднева,
и Мосина, и Белобородова,
и Токарева, и Дегтярёва,
и Макарова, и Стечкина…
и даже сказочного Левшу!
Всё, что было — то было!
Всё — наше!
Моё!
И хоть, кажется, крепко надули нас:
И вся кровь наша,
пот наш,
муки,
лишения
и святые мечты наши —
зря! —
Я пока не отказываюсь
ни от Каминского,
ни от Степанова,
ни от Бундурина,
Ни от сотен безвестных,
доверчиво сгинувших в пламени Октября.
Ты прости меня, Отче:
хоть они
и товарищи их,
потакая гордыни своей,
испоганили храмы Твои,
и могли испоганить отечества имя, —
я всё-таки верил им —
ведь я же не Каутский.
Он — философ, учёный,
а я — лишь наивный советский простой инженер,
но безропотно Крест свой неся,
Низко кланяюсь, Отче,
за терпение, милость и щедрость Твои:
что живу,
и умру,
и буду лежать —
не в Халтуринской,
и не в Каульской, —
В древней Тульской губернии,
в Тульской области,
(где всегда жили предки мои,
где сегодня — отец мой и мать,
и Любовь, и мои сыновья,
и где завтра —
я верю! —
сынов сыновья…) —
где когда-то я и родилсЯ.
