Она вошла —
ясна, простоволоса,
я притащил стакан, солонку, хлеб.
Сидели мы, мозгуя о вопросах,
которым, вероятно, тыщи лет.
О сложностях в житейском и в науке
немало понаписано томов.
Чтоб прояснить
мудрёнейшие штуки,
понадобилось ей с десяток слов.
И грубая, телесная, земная —
она была так девственно чиста,
что я спросил её:
— Кто вы такая?
Ответила с улыбкой:
— Простота.