Посвящается Галине Петровне Марковой
Знаю я – малиновою ранью
Лебеди плывут над Лебедянью,
А в Медыни золотится мёд.
Не скопа ли кружится в Скопине,
А в Серпейске ржавой смерти ждёт
Серп горбатый в дедовском овине?
Наливные яблоки висят
В полисадах тихой Обояни,
Город спит, но в утреннем сиянье
Чей-нибудь благоуханный сад.
И туман рябиновый во сне
Зыблется, дороги окружая,
Горечь можжевеловая мне
Жжёт глаза в заброшенном Можае.
На заре Звенигород звенит –
Будто пчёлы обновляют соты,
Всё поёт – деревья, камни, воды,
Облака и рёбра древних плит.
Ты проснулась. И лебяжий пух
Лепестком на брови соболиной,
Губы веют тёплою малиной,
Звоном утра околдован слух.
Белое окошко отвори!
От тебя, от ветра, от зари
Вздрогнут ветви яблони тяжёлой,
И росой омытые плоды
В грудь толкнут, чтоб засмеялась ты
И цвела у солнечной черты,
Босоногой, тёплой и веселой.
Я тебя не видел никогда…
В Темникове тёмная вода
В омуте холодном ходит кругом;
Может быть, над омутом седым
Ты поёшь, а золотистый дым
В три столба встаёт над чистым лугом.
На Шехонь дорога пролегла,
Пыльная, кремнистая дорога.
Сторона веснянская светла.
И не ты ль по косогору шла
В час, когда, как молоко, бела
Медленная тихая Молога?
Кто же ты, что в жизнь мою вошла:
Горлица из древнего Орла?
Любушка из тихого Любима?
Не ответит, пролетая мимо,
Лебедь, будто белая стрела.
Или ты в Архангельской земле
Рождена, зовёшься Ангелиной,
Где морские волны с мёрзлой глиной
Осенью грызутся в звонкой мгле?
Зимний ветер и упруг и свеж,
По сугробам зашагали тени,
В инее серебряном олени,
А мороз всю ночь ломился в сени.
Льдинкою мизинца не обрежь,
Утром умываючись в Мезени!
На перилах синеватый лёд.
Слабая снежинка упадёт –
Таять на плече или реснице.
Посмотри! На севере туман,
Ветер, гром, как будто океан,
Небом, тундрой и тобою пьян,
Ринулся к бревенчатой светлице.
Я узнаю, где стоит твой дом!
Я люблю тебя, как любят гром,
Яблоко, сосну в седом уборе.
Если я когда-нибудь умру,
Всё равно услышишь на ветру
Голос мой в серебряном просторе.
