Рябинин, над рекою встав,
Сопровождал нас блеском окон —
Столица синеглазых трав,
Льняных серебряных волокон!
И я стоял и думал: здесь
Ходила на ловитвы весь.
Цвели языческие ивы,
Славяне собирали мёд.
Бродили у чужих ворот
Варяги — ражы и спесивы.
Татар угрюмая волна
Стремилась к новому становью,
Но растекалась тёмной кровью
В полях неубранного льна.
Всё это с ясной высоты,
Рябинин-город, видел ты!
Ударов ветра нам не счесть!
Грохочет кровельная жесть
В притихшем Бежецке, в Мологе,
И Мышкин с Угличем — в тревоге,
До Кашина доходит весть,
Что ветер северный не зря
Грядёт на новые моря;
Он вспенит новые дороги!
Скорей бы светлая заря!
Порозовеют якоря,
Поголубеют неба своды,
И вымпел станет голубей,
А звенья якорных цепей
В московские полягут воды!
Стихает ветер. Воздух глух,
Вода поёт пока невнятно,
Качая нефтяные пятна,
Гусиный и лебяжий пух.
Рассвет спешит. Он приведёт
К нам явь, похожую на сказку, —
Через Калязин на Аляску
Плывёт тяжёлый самолёт.
Так я — во сне иль наяву? —
Плыл из Рябинина в Москву
И видел облака и воды,
Веснянской стороны туман
И славил путь из москвитян
В иные земли и народы.
